отражает мысль: непонятная мысль – непонятное и слово.
Дурной признак, – когда люди перестают понимать иронию, аллегорию, шутку. «Не понимают шутки – пиши пропало! И знаете: это уже не настоящий ум, будь человек хоть семи пядей во лбу!» – говорил один из известных и великих писателей.
«Смехом нравы исправляются» – считал другой классик.
Много написано книг, и умных слов про смех.
Смех это солнце: оно прогоняет зиму с человеческого лица.
Смех это сила, которой вынуждены покоряться великие мира сего.
Нет силы более разрушительной, чем умение представлять людей в смешном виде.
Смех неплохое начало для дружбы, и смехом же хорошо её закончить.
Иногда надо рассмешить людей, чтобы отвлечь их от намерения вас побить или повесить.
– — – — – — – —
Смеяться можно над чем угодно, но не везде и когда угодно. Мы шутим, например, по поводу смертного ложа, но не на кладбище и не у гроба умершего.
Иногда ирония должна восстановить то, что разрушает пафос.
Большинство людей употребляют лучшую пору своей жизни на то, чтобы сделать худшую ещё более печальной… – жаль.
Будем смеяться, не дожидаясь минуты, когда почувствуем себя счастливыми, – иначе мы рискуем умереть, так ни разу и не засмеявшись по-настоящему!
Шарапов
Гражданин в фуражке серого цвета, какую носили простые работяги, несомненно, принадлежал к…
Он проживал в рабочем бараке, похожем на коммуналку. Оба этажа этого дома были похожи как две капли воды: длинный коридор с дверями комнат оканчивался узенькими дверями туалета и ванной, разделённых перегородкой между собой, в которой верхняя часть была застеклённой, так, что можно было из ванной, приподнявшись на табурет увидеть сидящего в туалете и наоборот. Этим занимались «детишки» пубертатного возраста, подглядывая за моющимися женщинами, вызывая крики и скандалы, – что только не творят мальчишки-хулиганы.
А первая без дверей открытая большая комната была общей кухней. В которой, с одной стороны, вдоль стены, два умывальника (из стены, что к туалету, выходила тут труба водопровода), и длинный разделочный стол с дверками шкафами под ним. На другой стороне четыре плиты по четыре конфорки на каждой, но и тех не хватало, когда вечерами готовилась тут еда жильцов, пришедших с работы. А у окон, (двух), прямо напротив проёма дверей стоял стол у стены и четыре стула со спинками. Тут сидели и перекусывали (выпивали) жильцы и гости, чтобы не носить в комнату горячие кастрюли и сковородки.
Шарапов бросил фуражку на широкий подоконник и отодвинув стул у стены плюхнулся на него, спиной опершись на спинку, откинувшись и встряхнув головой:
– Садись, Серый, сегодня у нас праздник, – он жестом одной руки пригласил гостя, другой рукой доставал из-под куртки воткнутую под ремень бутылку «три семёрки».
Серый захватил пару стаканов с собой из комнаты Шарапова