уж это было откровенное вранье! Дуся от такой наглости просто потерял контроль – он взял с тумбочки пакет с морковным соком и с жаждой выглотал сразу половину, а потом уже окрепшим басом возопил:
– Не Аленушкой, а Олимпиадой! Я всегда дочку хотел Олимпиадой назвать в честь мамочки.
– Да! Ты хотел! Но я сказала, что никаких олимпиад! Ты же не председатель спорткомитета! Поэтому только Аленушка!
– А я не Васнецов, чтобы Аленушек плодить! И чем, позвольте, плоха Олимпиада?! Олимпиада Евдокимовна! Олимпиада Евдокимовна Филина!
– Легче застрелиться… – тихо выдохнула брюнеточка.
– А я говорю – Аленушка! – верещала Ирина Алексеевна.
В спину Дусю кто-то толкнул.
– Ой, ну чисто голуби… – блаженно млела в дверях баба Глаша. – Дуся, ты бы матери-то уступил, хватит и того, что дитё твою фамилию носит.
– Да вы все сдурели, что ли?! – окончательно вышел из себя «счастливый отец». – Баб Глаш! Ну ты-то чего, в самом деле?!
– А чего я? Дуся, я токо по надобности… – смутилась старушка. – Твою супружницу на уколы требуют. Говорят, чоб не задерживалася…
«Супружница» высоко вздернула голову и промаршировала за дверь, а Дуся еще пару раз раздраженно плюнул и тоже вышел.
– Человек! Женщина с ведром! Кто здесь менеджер по уборке?! – услышал он за своей спиной голос Милочки. – Пол подотрите, а то этот папаша всю палату заплевал! Никакой санитарии…
«Менеджер по уборке» баба Глаша уже исправно утром отмахала тряпкой в этой палате, поэтому на крик даже не обернулась. Она торопилась за Филиным.
Дуся топал к выходу, и щеки его от возмущения дрожали. Нет, это ж надо – Аленушка! Хорошо еще, что маманя не слышит!
Впереди маячила фигурка Радько, а из палат выходили другие женщины и направлялись в процедурный кабинет. Понемногу гнев Филина утихал и подступала жалость. Почти все женщины были в огромных уродливых шлепанцах, в каких-то сизых полинявших байковых халатах и со спины походили на сгорбленных старушек. Только вот лица почему-то были веселые и счастливые.
«О! Уже все роддома перешли на личную одежду, а наш Беликов все стерильность бережет, – ворчливо думал Дуся. – И чем, спрашивается, хорошенький домашний халатик грязнее этого казенного? Да будь я ребенком, ни за что у такой мамаши не родился бы! Надо сказать Беликову… Нет, не нужно говорить, только скажи, он тут же и на халаты деньги станет клянчить. И куда он девает эти деньги?!»
– Дуся! Сынок! – раздалось за его спиной. – Дуся! Да погодь ты, куды тебя несет?! Прямо как порося к корыту! Обожди!
Дуся остановился и нетерпеливо задергал ножкой.
– Пойдем-ка, я тебе чегой-то покажу… – лукаво играла морщинками баба Глаша.
– Мне уже показали. И не пойду я никуда… вот ведь… прицепи…
Дуся твердо решил больше на бабкины провокации не поддаваться. Но та вцепилась в рукав и волокла его к лестнице. Дуся цеплялся за перила обеими руками, тормозил ногой и извивался ужом.
– Н-не пойду… бабушка, отвяжись!
– Да