концерта. Переоделся в белый фрак метрдотеля и спустился в ресторан. Обход постов, проверка периметра – он по привычке вспоминал старые термины, но здесь они казались такими же неуместными, как ржавый танк на стоянке сверхзвуковых скатов. Нет, теперь никаких пафосных ограждений и постовых, как в молодости. Зачем, если глаза и уши имеются чуть ли не у каждой вилки на столе.
– Здравствуйте, сэр. – Две официантки на входе коротко поклонились. – Вы будете присутствовать?
– Да, нужно кое-что проверить. – Сондерс показал глазами на ближайшую люстру в фойе. Едва ли младшие швеи Артели знают, куда на самом деле спрятан меморт-генератор. Раньше его встраивали прямо в рамочку металл-детектора. Теперь даже рамочки не нужны.
Но и намека на люстру достаточно. Сондерс шагнул в зал.
– Извините, сэр.
Одна из официанток подошла ближе.
– Вы проверяете… нас?
Он поднял бровь.
– Нет, а что такое?
– Я не спросила ваш допуск, ведь вы с женой часто бывали на тестовых концертах. Но проход на концерт с записывающими устройствами запрещен. – Девушка подняла чуть выше круглый поднос, который держала в руке. – Мой сканер показывает, что у вас есть…
Сондерс нахмурился и вынул из кармана золотой портсигар.
– Вы хоть знаете, что это такое?
Вторая официантка тоже подошла и дернула первую за рукав. Но та была непреклонна.
– Я не уверена, мой сканер дает сбой. Думаю, это персональный искин класса не ниже «бет». И вам нельзя с ним… туда.
– Ваше имя?
– С-с… Софи. – Девушка покраснела. – Извините, если…
– Всё нормально, Софи. Я буду ходатайствовать, чтобы вас поскорее перевели в старшие швеи. Вы прошли проверку. Заберите эту штуку в камеру хранения.
Сондерс широко улыбнулся и протянул ей портсигар. И продолжая улыбаться, вошел в главный зал ресторана. «Я же тебе говорила!» – раздалось за спиной.
Проклятая девчонка. Раньше он бы порадовался таким сотрудникам. Но сегодня… сегодня всё против него.
Мико была права насчет новой энки.
Лишь только раздались первые аккорды, каким-то далеким и незначительным сразу стало всё, что было у Сондерса перед глазами. В энке не было слов, но ему казалось, что он слышит песню. В ней пелось о тех, кто уходит, и о тех, кто ждет; о тех, кто летит к облакам, и о тех, кто падает в бездну; о тех, кто делает, а потом раскаивается, и о тех, кто не делает, а потом всю жизнь сожалеет… И о море, которому всё равно.
Музыка смолкла. Публика начала оживать. Всего в зале собралось человек двадцать, но среди них не было случайных людей. Опытным глазом Сондерс отмечал директоров и менеджеров корпорации. Два первых ряда, эдакие холеные пингвины в безупречных костюмах. За ними сидел лохматый народ попроще, спецы по программированию, коллеги Мико. У многих на глазах были слезы. Последние скрипты Мико позволили ее музискину создать настоящий шедевр.
Нет, не ее музискину.