пойду с тобой, – мгновенно отозвалась Сиири.
– Нет! – слишком резко сказал Элиот. Богиня войны вздрогнула, и он поспешил объясниться. – Нужно как-то обезопасить это место, чтобы никто не последовал за нами. Позвать сюда действующих героев, не знаю… что угодно. Важно, чтобы никто не сунулся за нами. Всё.
Сиири кивнула. Она выглядела обеспокоенной, и Элиот вдруг понял, что уже несколько долгих секунд стоял и смотрел на неё, как завороженный, хотя время шло. Он покачал головой, стараясь прийти в себя.
– И о мальчике надо позаботиться, – сказал он и кивком указал на ребёнка. Снова нерешительно взглянул на Сиири. – Ну… я пошёл?
Снова обрывок её мыслей. Сиири была готова на всё, чтобы остановить его или последовать за ним, но она знала, что правильно. Она кивнула, и её лицо ничем не выдавало её мыслей.
Элиот кивнул в ответ, схватил за руку Эрику, потянул её за собой и уже через два больших шага оказался внутри чёрного пятна. Земля ушла из-под ног, всё закружилось, и мягкая темнота опустилась на мир.
Вот и всё. Началось…
Вероника ненавидела всё это. Место – сколько бы она ни провела времени в Мире грёз, он всё равно не стал для неё домом. Окружающие – боги сколько угодно могут играть в братьев и сестёр, для неё они остались чужими. Спутник – Аден был слишком добрым и терпеливым, и слово «слишком» стоило бы написать большими буквами. Его Вероника ненавидела особой, всепоглощающей ненавистью – за то, что он её простил и показал всем, как он ей доверяет, тогда как сама она не могла этого сделать.
– Дело насчёт меня ещё закрыто? – в сотый раз спрашивала Вероника.
Аден качал головой. На его лице была маска привычного сочувствия, и казалось, что он просто не может испытывать другие эмоции.
– Нет, пока новостей нет, – мягко отвечал бог огня. – Может, пока не будем об этом думать? Когда придёт время, нам всё скажут.
Вероника не могла не думать. Она жаждала наказания или искупления, жаждала чего-то, что могло вытянуть её из этой трясины, затянутой белой молочной дымкой, но ничего не могло вернуть её к жизни. И от этого ненависть разгоралась только сильнее.
– Может быть, тебе стоит развеяться? – спросил Аден в конце учебного года. – Взять подопечного, например. В этом году пятнадцать героев получили это право, и…
– Нет, – отрезала Вероника.
– Почему?
Снова та же маска сочувствия. Вероника отвела взгляд в сторону, уставилась на стену, обклеенную постерами с рок-звёздами. С одного из них на богиню тьмы смотрел Джекоби Шэддикс, вокалист её любимой группы, и, казалось, тоже сочувствовал. Надо будет снять этот постер, решила Вероника.
– Сиири мне не позволит, – нехотя сказала она.
– Я уже поговорил с ней, – сказал Аден. – Она будет только за.
Вероника перевела взгляд на другой постер. Теперь на неё с сочувствием смотрел Честер Бенингтон и вся его банда. Ну нет, не срывать же все плакаты?
– Посмотрим, – уклончиво ответила Вероника. – Мне надо морально