может сочинять такую ахинею? Ну, вроде только что явившегося дворника с лопатой?!
– Ну, Лё-ока! Ну, возьми меня с собой! Я буду сидеть тихо-тихо и нисколечко, ну вот нисколечко тебе не помешаю!
– Да не могу я! – рявкнула Лёка, застегивая сумку.
Про юбку-то она позабыла. Брать или не брать?..
– У тебя там свидание, что ли? А этого ты куда денешь, красавца-мужчину?
Красавцем-мужчиной она звала Артема.
Неизвестно почему Артем Нике не нравился. Ну, то есть совсем.
Лёка, которой хотелось одобрения, скулила, что он замечательный – добрый, умный, интересный и правда красивый. В плечах косая сажень, и все такое. Еще они работают вместе, и он все про нее, Лёку, знает, им хорошо вдвоем. Еще он любит то же самое, что и она, – за город поехать, шашлыки пожарить, в баню сходить.
Ника утверждала, что, кроме этой самой сажени, которая в плечах, никакого другого интересу в нем нету. А шашлыки и баню любят все – под настроение, кто больше, кто меньше.
Все? Больше никаких достоинств не наблюдается? Или еще есть?
Лёка сердилась ужасно. Она доказывала, что он добрый – «Собак не бьет!», тут же вставляла сестрица, – чуткий, ответственный, веселый и, самое главное, понимает ее, Лёку!
– Да чего тебя понимать-то? – спрашивала Ника. – Ты что, на китайском языке все время излагаешь и тебя никто понять не может?! Только он один, как китаец?!
Особенно Нику злило трепетное отношение Артема к бывшей жене и дочери.
Конечно, Лёка не признавалась, что ей это тоже немного… странновато, но Ника просто буйствовала.
– Ты пойми, – говорила она очень убедительно, – он такой трепетный не от доброты, а от слабохарактерности! Да если б она его сама не выставила, эта бывшая, он бы никогда не ушел! Он просто надоел ей хуже горькой редьки, вот и все дела! А может, у нее роман посторонний случился, а эта твоя косая сажень ей мешалась все время, под ногами путалась!
– Ничего он не слабохарактерный. Просто он ответственный. Он столько лет ее любил! И девочку очень любит! Да это и правильно! Сколько мужиков-козлов детей бросают и знать потом не хотят, а он совсем не такой.
– Да я ж не призываю, чтоб он девочку бросил! Пусть себе любит на здоровье! Но он по первому свистку туда бежит и давай за девочкой ухаживать! То ее надо в школу, то у нее понос, то на дачу! А он знай поворачивайся! Ему-то что теперь за дело, понос у нее или нет? Теперь у нее мамка и новый папка, а старый должен только красиво гулять с ней в парке по выходным!
– Ника, ты ничего не понимаешь в мужчинах!
– Ну, ясное дело! Я же выпускница Туринской католической школы и понятия никакого о них не имею! Всего только три раза замужем была!
Так они беседовали, но поссориться по-настоящему им никогда не удавалось, с тех самых пор, как морозным декабрьским утром их общая мама принесла на кухню увесистый сверток, похожий на гигантское печенье-трубочку, и объявила трехлетней Лёке, что внутри трубочки – ее сестра Ника. Лёке было страшно любопытно, она тянула нос вверх, чтобы посмотреть, что такое «сестра», и пахло от трубочки приятно – улицей, чистотой