отвлечен появлением первой части своего обычного утреннего заказа. Это был теплый хлеб и свежий салат. И хотя, как правило, писатель любил сразу по появлении этой парочки вгрызаться в подогретую хлебную мякоть, на этот раз он вздохнул, отодвинул блюдо и решил дописать начатую фразу:
… воздействовать на себя и окружающий мир?
?
?»
Все-таки хлеб пах слишком вкусно, чтобы можно было забыть о нем надолго. А посему писатель приступил к еде. Отменного, кстати, качества, что, как всегда, заставило его порадоваться тому факту, что любимое кафе находится так близко к дому: при желании из окна его квартиры можно было бы наблюдать за посетителями и официантками.
Официантки, тем временем, справившись с заказами (у писателя на столе появились рыба под соусом и картофельные чипсы), продолжили прерванную беседу.
– А где вы будете жить после свадьбы? – спросила более пухлая.
– Будем квартиру снимать.
– А у него родители богатые?
– Обыкновенные.
– А как они к тебе относятся?
– Обыкновенно. Хорошо.
– Быстро, однако, у вас закрутилось.
– Да не так, чтобы очень быстро.
– А ты часом не беременна?
– Ну, вот еще, скажешь тоже.
– Ну, мало ли, всякое бывает.
– Еще не хватало.
– А этот-то с блокнотом опять пишет. Умора смотреть на него!
– Да уж, я стараюсь, а у него все стынет.
– Да и сам он весь какой-то застывший.
– Точно. Даже жаль его.
– А ты пойди его согрей, невеста! – прыснула более пухлая.
– Невеста! – раздалось в ушах у писателя, и он тут же приник к блокноту:
«Ей подходило быть невестой. По крайней мере, если бы некий кулинар искал модель для свадебного торта, он бы, без сомнения, остановил свой выбор на ней, чтобы скопировать ее аппетитную фигурку и установить ее на белоснежном креме среди не менее белоснежных рельефов из бизе. Такая нежная, сдобная, белокурая – она всем своим видом так и требовала флердоранжа и кружев.
Любой, глядя на нее, моментально понимал, что если жениться, то только на таких. Да, и она сама это смутно осознавала и уже грезила о примерочных, где, завернутая в шелк и утыканная булавками, она сможет воочию увидеть в зеркале образец недолгого девичьего счастья. Кстати, и жених у нее был соответствующий…»
Тут писатель притормозил полет карандаша и допил газировку. Водка же уже благополучно бежала по жилам, смягченная закуской и творческим пылом. А в голове, еще неопределенная, эмбрионально-бесформенная, но уже жадная к жизни пульсировала стихийно зародившаяся фабула будущего произведения.
Писатель сглотнул. Фабула – гостья капризная. Вовремя не обратишь не нее внимания, не уважишь как следует, глядишь, ее и след простыл. И сколько ни вспоминай – не восстановишь ни ее лица, ни одеяния. А приручать таких можно только одним способом – облечь их зыбкую сущность в плотно сотканную словесную плоть.
– К компьютеру! – сам себе скомандовал писатель.
– Вы,