он говорил о красоте вообще. И у некоторых, в свою очередь, появилось желание творить.
– Легко это далось?
– Очень тяжело. Параноики не любят шизофреников и презирают истериков, которые платят им тем же. Но искусство стало для них чем-то вроде нейтральной территории, благодаря ему они даже смогли дополнять друг друга. Феншэ хорошо сказал: «Когда кто-нибудь вас в чем-то упрекает, он показывает то, что могло бы стать вашим преимуществом».
К ним подбегает старая женщина и торопливо хватает за руку журналистку, чтобы посмотреть на часы.
Лукреция замечает, что у нее есть свои часы на запястье. Но она так дрожит, что не в состоянии на них взглянуть.
– Двадцать минут седьмого, – говорит Лукреция.
Но женщина уже бежит в другую сторону. Доктор Робер шепчет журналистам:
– Болезнь Паркинсона. Ее лечат дофамином. В этой больнице лечат не только умственные расстройства, но и все заболевания нервной системы: болезнь Альцгеймера, эпилепсию, болезнь Паркинсона.
К ним подходит больной, кривляясь и размахивая небольшой линейкой.
– Что это? – спрашивает Исидор.
– Болезнемер. Измеритель боли в некотором роде. Когда больной говорит, что испытывает боль, сложно понять, нужен ему морфин или нет. Тогда его просят определить по градусам от одного до двадцати, насколько «мне больно». Таким образом они отмечают свою субъективную боль.
Двое рабочих закладывают мемориальную плиту с изображением Феншэ. Внизу выгравирован его девиз: «Возможности человека, у которого есть мотив, безграничны».
Больные собираются, чтобы посмотреть на плиту. Некоторые выглядят растроганными. Человек десять аплодируют.
– Его здесь все ценили, – говорит бородач. – Когда Феншэ сражался на турнире с DEEP DLUEIV, на главном дворе установили большой телеэкран, и стоило посмотреть, какое было оживление – прямо как во время футбольного матча. Все кричали: «Давай, Самми! Самми, вперед!» Больные называли его по имени.
Доктор Робер открывает дверь вивария и показывает целую этажерку с клетками, в которых сотни мышей.
– Вас это интересует?
Лукреция наклоняется над клетками и замечает, что у большинства грызунов обрит череп, а из их голов тянутся электрические проводки.
– Это подопытные мыши. Мы провоцируем эпилептический припадок и наблюдаем, каким образом лекарства с ним справляются. Феншэ был не только директором больницы, он все еще оставался ученым. Со своими помощниками он проверял новые пути исследований.
Мыши заинтересовались пришедшими и тянули носом сквозь решетки клеток.
– Они словно хотят что-то нам сказать, – тихонько замечает Лукреция.
– Они умнее обычных мышей. Так как их родителями были цирковые мыши, они от рождения легко переносят тесты. Потом мы поместили их в эти клетки с лабиринтами и игрушками, чтобы проверить, не ухудшился ли их интеллект.
Журналисты смотрят, как две мышки дерутся, ударяя друг друга маленькими