Холмы» так сильно ее подкосили. Это была главная причина, почему она покинула Бюро – эмоциональное напряжение было слишком высоким. Это отнимало что-то у нее. Что-то, что она, возможно, не сможет возместить. Что-то, чем она, возможно, не готова снова жертвовать. И вот теперь она была снова там, где обещала себе никогда больше не оказаться.
Ты можешь уйти в любой момент, твердо сказала себе Мэгги. Она вытащила ручку и блокнот из сумки и держала их наготове на случай, если понадобится что-то записать.
– Я хочу задать вам несколько вопросов про Кайлу, – сказала она, подождав немного, пока сенатор соберется с мыслями. – Она счастливая девочка? Не слышали ли вы о каких-нибудь проблемах в школе? Может быть, с одной из ее подруг? Или с парнем?
– Кайла очень счастлива, – сказал Фибс. – У нее столько друзей. Все любят ее – и в школе, и в конюшне, и в ее команде по лакроссу. Она была выбрана лучшим игроком в прошлом году. Мы так гордились ею.
– Что насчет мальчиков? – спросила Мэгги. – У нее есть парень?
Сенатор покачал головой:
– В прошлом были какие-то мальчики, конечно. Она красавица, как и ее мать. Но пока что не было никого серьезного – по крайней мере, я об этом не знаю. Вы знаете, какие они, эти девочки-подростки, – сказал он. – Думаю, она бы не захотела делиться чем-нибудь слишком личным со своим стариком-отцом. Это не круто.
Мэгги собиралась спросить о расписании Кайлы, когда дверь открылась и красивая женщина с густыми светлыми волосами, собранными в небрежный пучок на затылке, зашла в комнату. Волна «Шанель номер пять» защекотала нос Мэгги, а сенатор встал и поспешил к своей жене, голубые глаза которой блестели от слез.
– Я позвонила всем ее друзьям – сказала она ему голосом, в котором явно чувствовалась паника. – Никто ничего не слышал от нее. О боже, Джонатан, что, если у нее был приступ?
Мэгги подскочила:
– В каком смысле приступ?
– У Кайлы диабет, – объяснил сенатор. – Она зависима от инсулина.
– Обычно с этим очень легко справиться, – сказала миссис Фибс сквозь слезы, поворачиваясь к Мэгги с натянутой улыбкой. – Она всегда так хорошо с этим справляется. И никогда не позволяет этому ее остановить. Но такой стресс? Даже если у нее есть с собой лекарства, она может впасть в шок. А что, если у нее нет инсулина? – Миссис Фибс вздрогнула, а ее плечи затряслись под кремовой блузой. Она не могла сказать ни слова и зарыдала в плечо мужа.
– Без инсулина она может впасть в кому, – глухо сказал сенатор, крепко обнимая жену, как будто укрывая ее от своих слов. – Она может умереть.
Миссис Фибс заплакала еще сильнее, обмякнув в руках мужа.
Мэгги шагнула назад и подошла к окну, пытаясь оставить их наедине.
Разговоры с семьями всегда были напоминанием – напоминанием о том, через что прошли ее родители, о том, что ее сестра никогда не вернется домой, о тугих веревках на ее запястьях. Эти напряженные личные встречи были самой сложной частью ее работы: обнаженные, отчаянные эмоции выплескивались на нее.