разученными за полтора с лишним века десятками поколений: «Они сошлись: волна и камень, / Стихи и проза, лед и пламень / Не столь различны меж собой».
Главным занятием Зиночки было горестное сожаление о прошлом – и только что минувшем, и очень давнем. То и дело раздавались ее певучие (голос у Зиночки звучал очень приятно) причитания:
– Ой, надо было мне не так сделать!
– Ой, зачем только я это сделала?
– Как жалко кошелечка! – А когда ты его потеряла? – В первом классе.
– Эх, если бы я купила не это, а то!..
– Ах, ну почему родители не учили меня музыке?
(Хотя, заметим в скобочках, прекрасно знала, почему – во-первых, дома не было инструмента, во-вторых, денег, в-третьих, не имелось в наличии ни малейшего Зиночкиного желания – напротив, налицо была готовность изо всех сил противиться такому намерению, и родители сдались заранее, не пожелав ввязываться в изнурительную войну: они знали Зиночкину твердость в отстаивании своих интересов.)
Она без конца горевала о том, что если бы не то и не это, то ее жизнь сложилась бы прекрасно. А теперь – чего уж… Женя, наоборот, каждый день, едва ли не с трех лет, а по уверениям папы, и раньше, стремилась подчинить себе обстоятельства. (Она еще ходить не начала, а папа утверждал, что эта девочка всегда прекрасно знает, чего хочет.) Зиночка же начинала день с того, что заранее пасовала перед грядущими обстоятельствами, заранее уверенная, что уже поздно что-либо изменить. Это, впрочем, не мешало ей быть с первого класса круглой отличницей, чем Женя могла похвастаться только начиная с седьмого, когда, по выражению папы, взялась за ум.
Как-то в однодневном походе не оказалось с собой в лесу достаточно воды. Всех мучила жажда, но причитала одна Зиночка. Женя умудрилась достать для нее воды и напоить, и вскоре сзади послышался стон:
– Ах, как же я хотела пить!..
Точно такой же была и мама Зиночки. Если к ней приходила соседка выпить чашечку кофе (который, надо отдать должное, Зиночкина мама варила на пять с плюсом), то вскоре любой, кто стал бы подслушивать, услышал:
– Ах, я теперь понимаю, что напрасно отдала Зиночку в английскую школу – надо было во французскую!
Она объясняла – и вполне убедительно, – что во французской школе «совсем другая атмосфера – понимаете, французский люди сегодня учат для собственного удовольствия, а английский – для бизнеса. Большая разница!» Все было правильно, кроме одного – обсуждать эту тему не имело уже никакого смысла. На этот счет есть, кажется, как раз английская пословица, которая переводится – «Не пилите опилки!»
Женя обычно тщательно обдумывала свои решения – по любому поводу, от мелкой покупки до серьезных поступков. Но уж приняв решение и выполнив его, она, в отличие от Зиночки, никогда не предавалась бесплодным сетованиям – даже если решение оказывалось в результате не самым удачным. В этом случае она думала только о том, как свести на нет или уменьшить обнаружившийся вред. То есть – не о прошлом, а о будущем.
Любимым