действия по отношению к ней лично. При чем здесь ребенок?
– Не все так просто. Надежда Алексеевна, понимая, какие тучи сгущаются над головой, предприняла определенные меры, которые, по мнению женщины, должны были защитить ее. Но, похоже, она просчиталась, не оценив должным образом противника. Расследуя дело по незаконной приватизации нефтяной компании «Сибвест», она случайно потянула за неприметную ниточку и неожиданно для себя, а еще больше – для тех, кто участвовал во всех темных делах, вышла на действия средних, а потом и высоких чиновников, в том числе и приближенных к кремлевскому «телу». Предоставление незаконных налоговых льгот, прямые и косвенные взятки, тайные счета высших должностных лиц в зарубежных банках – это далеко не полный перечень открытий Надежды Алексеевны. Естественно, ее деятельность вызвала сначала недовольство, а затем и откровенное беспокойство высокопоставленных фигурантов дела. Начался активный прессинг руководителей Генпрокуратуры и ее самой, естественно. Надежда Алексеевна не хотела сдаваться, и в ее адрес посыпались прямые угрозы. Начальство было более покладистым, и как раз в это время подвернулось дело Осколовых. Непокорного следователя отправили в почетную ссылку. Что было там, ты знаешь лучше меня – сам вытаскивал ее из неприятностей.
– Да уж, знаю… – задумчиво пробормотал Вадим, переваривая полученную информацию. – Откуда вам стали известны такие подробности: это она по телефону сообщила?
– Ты меня за ребенка держишь? – обиделся Олег Петрович. – Дослушай до конца, а потом задавай дурные вопросы. Когда она вернулась, оказалось, что дело по «Сибвесту» закрыли, а ее саму в порядке так называемых оргмероприятий переводят в областную прокуратуру. И еще Надежде Алексеевне стало известно, что основная масса компрометирующих документов из дела исчезла. Состоялся крупный разговор с руководством, во время которого женщина в пылу выдала информацию, что перед отъездом в Сьерра-Марино она, предвидя такой поворот событий, скинула все собранные сведения по «Сибвесту» и, соответственно, коррупции высших должностных лиц на дискету, хранящуюся в надежном месте. Можно только гадать и строить предположения, пошла данная утечка на пользу или во вред Надежде.
– Конечно во вред, – воскликнул Вадим. – Она же этой дискетой сама себе подписала смертный приговор.
– Не торопись с выводами, – остановил его Дед. – Когда ты ее освобождал, во время боя в бухте от случайной пули погиб младший из Монтуровых, владельцев «Сибвеста», так называемый Монгол. Ты думаешь, его старший брат Монах не подписал ей этот самый приговор? Он прекрасно понимает, что прямо или косвенно, но именно Надежда виновата в смерти Монгола. И если ее смогли достать в Сьерра-Марино, то уж дома шлепнуть строптивую дамочку, ныне даже не следователя-«важняка» Генпрокуратуры, а вполне заштатную гражданку, можно без особых хлопот. Может быть, эта дискета спасла ей жизнь. Но, повторю опять, пока это не больше чем предположения – и наши, и Надежды Алексеевны.
– Что