Лидер. Михаил Пухов

шел к костру.

      Близилась полночь; звезды ярко сияли, но было довольно светло. Над заливными лугами, тянувшимися по той стороне реки, в небе стоял здоровенный – раз в десять больше полной луны – светящийся шар, один из миллионов объемных информэкранов, подвешенных в разных районах планеты. Сейчас он равномерно светился, напоминая небесное тело. До начала первого репортажа о первой межзвездной экспедиции оставалось около часа, а на информэкраны, как известно, дают сообщения лишь о таких действительно важных событиях.

      Я сидел у костра, изредка поглядывая на далекий плазменный шар. Первая звездная – свершение и вправду первостатейное. Тем более что ее участники летят даже не на ракетах. Что-то новое, нетрадиционное. «Прокол неэвклидова пространства» – так это называется. Я слышал об экспедиции краем уха и деталей не знаю. У меня совсем другая профессия.

      Ветер утих вскоре после заката, и кругом была тишина. В том числе и вверху, куда уходили желтые мачты сосен. Птицы спали. Из-под обрыва тоже не доносилось ни звука: рыба давно откормилась, а река катила свои воды бесшумно.

      – Не помешаю? – сказал незнакомец. Вероятно, не так мало времени он простоял позади меня, – я не слышал, как он приблизился.

      Я оглянулся. Блики костра и свет далекого информшара озаряли его худощавое, не особенно привлекательное лицо. Редкие рыжие волосы, уши локатором, ноздреватая кожа… А в серых глазах тоска, будто он был очень виноват перед всеми, передо мной в том числе. Улыбка на этом лице, казалось, не могла появиться в принципе.

      – Присаживайтесь, – гостеприимно указал я на траву. – Скоро начнут. Первая звездная! Переломное событие в жизни цивилизации.

      – Спасибо. – Он сел на землю, уложив колени вбок. На лице играли блики костра. – Событие, конечно, большое… Но что, если бы вам довелось узнать: это я, своими руками, послал первого человека к звездам?

      Он помолчал и добавил:

      – На верную смерть.

      Я смотрел на него с двойным чувством. Особого доверия во мне он не вызывал. С другой стороны, не знаю почему, но ко мне часто подходят совершенно незнакомые люди и выкладывают разные истории. Какие истории!.. И, как ни странно, почти всегда правду.

      – Вы космонавт? – спросил я его.

      – Нет. – На миг его глаза ожили, но тут же погасли снова. – Я водолаз, но космос мне не совсем чужд. Дело в том, что я космический водолаз.

      – Простите, – сказал я. – По моим, вероятно ошибочным, представлениям, водолаз – это тот, кто лазит в воду. Разве в космосе бывает вода?

      – В том-то и несчастье, – вздохнул он. – Вода есть на Европе, и очень много. Европа – это спутник Юпитера, – объяснил он, заметив мой взгляд. – Уже первые станции, побывавшие в тех краях, передали на Землю большое количество фотографий. Изучив их, ученые обнаружили обширные водоемы, покрытые мощным слоем льда. И кто-то предположил, что там есть жизнь.

      Он помолчал, глядя на пляшущее пламя.

      – Впоследствии, как вы знаете, все подтвердилось. И когда к Юпитеру пошли первые экспедиции, в них включили профессиональных подводников. Космонавты, как правило, воды не любят. Их много тренируют в специальных бассейнах, но бассейн для них – это полигон. Прошел полигон – получай зачет. Не прошел – иди снова…

      Он опять помолчал.

      – Вот так я и очутился на Европе. Ландшафты там потрясающие. Один Юпитер чего стоит! Куда больше этой штуки, – он показал на светящийся шар над горизонтом. – Европа – это страна льдов, этакая планета Антарктида. Толщина ледового покрова – сотни метров, на поверхности он громоздится немыслимыми кристаллическими торосами, припорошенными космической пылью. И почти нет атмосферы…