что же делать дальше. Мой мозг работал на бешеных оборотах, но достойного выхода из этой ситуации я придумать никак не мог. Времени было в обрез – счет шел на минуты. Вскоре обыск в спальне был закончен, и все перешли в гостиную. Еще какие-то полчаса, и все дошли бы до лоджии. Чем ближе мы к ней подбирались, тем больше я проникался уверенностью в том, что должен что-то предпринять. Если бы мы нашли ценности, Наталья в тот же день вернулась бы в следственный изолятор. Начались бы новые разборки, возникли бы вопросы: на каком основании я ее отпустил? Всплыли бы на поверхность уничтоженные мною справки, развенчивающие ее алиби. Да и Бирюлин какой-нибудь фортель выкинул бы, например, взял бы и отказался на суде от своих показаний.
– Да, вполне, – согласилась я, мысленно поставив себя на место Бирюлина.
– Тогда бы я точно оказался в полном дерьме. Уж простите меня за такое выражение.
– Ничего страшного. Как говорится, из песни слово не выбросишь. – Я дала клиенту понять, что извиняться, в сущности, не за что. – Дальше-то что было?
– Понимать-то я понимал, что надо спасать не сколько Хрекову, сколько самого себя, но не мог ничего придумать. В тот момент, когда мы уже собирались идти осматривать лоджию, меня наконец осенила простая в своей гениальности идея. Я сказал Скобцову, чтобы он позвонил в райотдел и кое-что уточнил. Леня отправился в прихожую, где находился телефонный аппарат, а я снова вышел в лоджию – покурить. Улики были слишком объемными для того, чтобы спрятать их в карманы моего кителя, поэтому я не нашел ничего лучшего, как осторожно перекинуть коробку в соседскую лоджию. Окно там было занавешено, и моих манипуляций из комнаты не увидел бы никто, – пояснил Сергей Федорович. – Вскоре обыск был возобновлен, но ничего интересного для следствия, как вы понимаете, мы не нашли. Хрекову это нисколько не удивило, не то что Скобцова. Тот явно был разочарован впустую проделанной работой.
– А что же с антиквариатом случилось? – поинтересовалась я. – Неужели он так и остался у ничего не подозревавших соседей?
– После обыска мы вышли из дома и направились со Скобцовым в разные стороны. Он – в райотдел, а я – в прокуратуру, но с полпути вернулся назад и зашел к соседям Хрековой. Ими были супруги, которых мы приглашали в качестве понятых. Я сказал им, что мне надо уточнить кое-какую информацию, и пенсионеры охотно согласились ответить на все мои вопросы. Хозяйка предложила попить чайку, на что я без раздумий согласился. Пока она хлопотала в кухне, я немного пообщался с ее супругом, а потом попросил разрешения выйти в лоджию. Поскольку был уже вечер, на улице заметно похолодало, и я взял в прихожей и накинул на плечи свою куртку. В лоджии я даром времени не терял: засунул в один карман песочные часы, а в другой – футляр для молитвослова. Они с трудом там поместились. Я даже порвал подкладку, за что потом получил нагоняй от жены. Но старики, кажется, не заметили, как раздулись карманы моей куртки… Татьяна Александровна, я ни секунды не сомневался, что обязательно верну эти ценности