сумки. Из одной торчали кабачки, в другой лежали огурцы, еще была корзина с грибами… Похоже, люди только что вернулись с дачи.
На кухне сидела заплаканная женщина лет сорока пяти, в спортивном костюме, в котором она, вероятно, ходит на даче. То есть это был простой спортивный костюм, в котором не следовало бы появляться на склонах Куршевеля. Никакой косметики, волосы давно следовало бы подкрасить, так как у корней уже проглядывал натуральный цвет, сильно «разбавленный» сединой. Где-то в глубине квартиры слышался голос мужчины, что-то объяснявшего по поводу картин.
Она сразу же обратила внимание на Пашкину камеру, потом узнала меня.
– Не надо снимать! Это же только новых воров привлекать! Увидят, что у нас еще есть, и заявятся! Если хотите, просто скажите, что у нас украли. Да, надо сказать! И в газете напишите, ладно? Вдруг кто-то вернет…
«Прочитав мою статью в «Невских новостях»?»
Кое-какие воры, конечно, читают мои опусы, но не думаю, что они способны кого-то подвигнуть на возвращение вещей бывшим хозяевам.
– Без вашего согласия никто снимать не будет, – сказала я вслух. – У вас остались фотографии украденного? Это поможет в поисках. И мы можем показать по телевизору только то, что украли, а не то, что у вас еще есть. И, наверное, лучше показать.
Женщина задумалась, потом закричала:
– Коля!
Мы все дернулись. Так вообще-то мужа в лесу можно кричать, если заблудилась, но не в городской квартире. Или кто-то из них плохо слышит?
Появился мужчина под пятьдесят, явно водящий дружбу с зеленым змием.
– Коля, посмотри, кто к нам приехал, – сказала женщина и кивнула на нас с Пашкой.
– Здравствуйте! – произнесла я. А что еще я могла сказать?
– Ой! – моргнул Коля, потом почесал голову.
– А вы можете приехать к нам завтра? – спросила женщина.
– Когда? – спросила я.
– Вечером.
– Это может быть поздно. У нас ненормированный рабочий день. И зависит он не от нас, а от происходящего в городе.
– Мы поздно ложимся, – сказал Коля. – У нас тоже ненормированный рабочий день, а к завтрашнему вечеру мы как раз придем в чувство. Только пообещайте, что, пока не поговорите с нами, не будете давать в эфир и прессу никакой информации.
Мы с Пашкой уехали, не забыв многозначительно переглянуться с Андрюшей. На следующий день заскочили в Управление, чтобы выяснить как можно больше о краже, на которую вчера выезжал приятель.
Андрюша сообщил, что у четы Иванихиных украли две картины девятнадцатого века. По профессии муж – реставратор, жена – искусствовед. О происхождении коллекции, как и следовало ожидать, органам ничего не рассказали. Квартира находилась на сигнализации, которую кто-то отключил. Точно знал, как это делается. Кроме картин, ничего не исчезло. То есть брали две вполне определенные.
– Одного мастера?
– Нет, двух разных.
– Что-то в них есть общее? Одна школа, сюжет, еще что-то?
– И там, и там изображены лошади, – сказал Андрюша.
Я моргнула