.

Верка отвела в сторону глаза, хлюпнула носом и твердо сказала:

      – Ну ладно, хорош сопли распускать. Не на войну провожаем. И вообще, впереди каникулы. Давай, Танюха, готовь новоселье! Подъедем!

      Верка и Лялька начали тискать и целовать Женечку, Таня махнула рукой Светику.

      – Что грустишь? – спросила та. – Не понимаю. Жить будете, как люди, в отдельной квартире.

      Таня кивнула. Из подъезда выбежала Шура и, косолапя, неуклюже подбежала к девочкам.

      – Пока, Шурыга, – сказала Таня. – Все будет хорошо.

      Шура пожала плечами и обняла Таню.

      С балкона Зоя махнула Тане рукой и крикнула:

      – Пока!

      Таня села в машину, Женечку она посадила на колени и уткнулась в ее теплый, пахнущий детским мылом затылок.

      Двинулись.

      Всю дорогу Таня проплакала.

      Верка

      Танин отъезд отвлек Верку, которой казалось, что она сходит с ума. Боже мой! Хороша кандидатка в мачехи – Зина-поломойка! Нет, Верка уважала любой труд, и Зину ей было, как ни странно, искренне жаль. Зла она была только на Гарри.

      – Старый идиот, – вслух говорила она, меряя шагами комнату. – Просто выживший из ума идиот. Последняя стадия старческого слабоумия. Гнусный старый сластолюбец. Фу, противно!

      Первый раз она презирала и ненавидела отца. Отцу, к слову сказать, было тогда тридцать девять лет – это к вопросу о старческом слабоумии.

      Но в целом Верка, конечно, была абсолютно права. Сколько прекрасных женщин пытались обаять известного адвоката! Молодых, красивых, образованных! Стройных и прелестных модниц! Она, конечно, понимала, что отцу нужна женщина. Но не такая же, прости господи! А он… В общем, наделал дел. Ему еще повезло, что в данный момент он находился в командировке в Киеве – не попал Верке под горячую руку! Но все еще впереди! Она такое ему устроит – мама не горюй! Уж не сомневайтесь. Однако было так горько и стыдно, что даже Тане и Ляльке она об этом не рассказала.

      Гарри появился через три дня. Верка услышала, как он открывает входную дверь, и выбежала в коридор. Увидев дочь, заулыбался, протянул к ней руки. Верка отступила назад, прищурила глаза, уперла руки в боки.

      – Ну что! – выкрикнула она. – Вас можно поздравить с приближающимся отцовством? С большой радостью, так сказать? Закупаем пеленки и распашонки? Коляску и кроватку? И что там еще? А, да – ведем молодую в загс, заказываем ресторан и белое платье? Составляем список гостей? Будем бегать на молочную кухню? На меня, кстати, можешь не рассчитывать. И вообще, чтобы не мешать, так сказать, молодым, я скорее всего уеду в Ленинград к Эммочке. Надеюсь, она меня не выгонит! Так что пошла собирать вещички.

      Гарри не отвечал – спокойно снимал плащ, расшнуровывал ботинки и развязывал перед зеркалом галстук. Потом он посмотрел на Верку и сказал:

      – Да, кстати, вещички можешь собирать. Путевки я получу в понедельник. В «Актер», разумеется. Через неделю улетаем. Надеюсь, против самолета ты не возражаешь? Что в поезде трястись? – Он вздохнул и улыбнулся.

      Верка стояла ошарашенная.

      –