удивительным созданием и проявляла все больше человечности и сердечной теплоты, что совершенно противоречило ее общественному положению и финансовому статусу. Графиня стала вдвое обаятельнее… если такое возможно.
– Легко понять, что вы не из наших мест, – бросила она.
– Почему?
– Потому что никто не говорил со мной так откровенно… Давно не говорил.
Ньеман поклонился, что оказалось нелегко, учитывая, что он не стоял, а сидел, так что изящества в этом жесте извинения оказалось маловато.
– Я не слишком искушен в этикете, простите меня.
– Никаких проблем. Нет, я не посещаю такие клубы. Вкусы у меня более… традиционные. Брат дразнил меня, называл мещанкой.
Ивана, успокоившаяся благодаря никотину, задала следующий вопрос:
– У Юргена были враги?
Лаура фон Гейерсберг встала, обошла диван. Лес за ее спиной заполнился сумерками.
– Наша семья стоит миллиарды долларов. Это вызывает зависть, ревность и другие пагубные чувства.
Полицейские переглянулись: они чувствовали себя по-дурацки на табуретах с кожаными сиденьями.
Ивана решила подняться на ноги.
– Вы уже получали угрозы? – спросила она.
– Ни одной! Все всегда нам улыбаются. Мой отец говорил: «С такими друзьями враги не нужны…»
– Думаете, вам грозит опасность?
– А вы?
Ньеман тоже встал – и получилась почти балетная сцена.
– Ни у вас, ни у Юргена нет детей, – продолжил он. – Кто наследует в случае несчастья?
– Все, что нам принадлежит, будет поделено между членами семьи, в том числе ближайшими родственниками, кузенами Удо и Максом.
В этот момент Ивана ощутила аромат духов Лауры – простой, естественный, сладко-растительный, с ноткой волшебства.
– Они могут желать вам смерти? – Вопрос был задан в лоб, намеренно грубо, чтобы справиться с очарованием хозяйки дома.
Лаура посмотрела на лейтенанта через плечо и улыбнулась ее наивности:
– Нет. Они почти так же богаты, а интересуют их исключительно женщины и охота.
– Они участвовали в субботнем развлечении?
– Конечно, но повторюсь: забудьте об Удо с Максом, они совершенно безобидны – для всех, кроме двадцатипятилетних красоток с упругими попками.
Ивана дала задний ход, уступив подачу Ньеману, стоявшему прямо перед Лаурой фон Гейерсберг.
– Вы говорите об охоте… – начал он очень серьезно. – А что скажете об… инсценировке с телом Юргена?
Взгляд Лауры совершенно переменился. Улыбка и ирония исчезли, но не было и грусти. Только холодная, концентрированная, как лед, ярость.
– Гнусная имитация охоты с подхода…
– Можете предположить, в чем ее смысл?
Лаура обошла Ньемана и остановилась у громадного окна.
– Наша страсть к охоте известна всем. Мы много сделали, чтобы она стала популярной среди жителей этой части страны, так что я не исключаю провокации.
Комиссар присоединился к ней, превратив