него нет, есть младшая сестрёнка) – вон пакет с продуктами в руке. А эти подстерегли и теперь трясут из пацана мелочь. Не в первый раз трясут, видел Санька уже такое. А тот, конечно, отдаёт – куда деваться? Он один, их трое. Он новенький, они здесь родились и выросли. Он маленький, они большие. И наглые. Посочувствовать можно. Помочь… Как? Только вписаться, взять на себя защиту. Но это значит, сделать Три D своими врагами. А у него с ними давний и прочный нейтралитет. Они его не трогают – он их. Два года назад при попытке наезда Санька очень удачно попал Димону кулаком в горло. Тот захрипел и осел на асфальт. Верные же клевреты и приспешники Джамиль с Давидом, потеряв главаря, то ли растерялись, то ли испугались, то ли и то, и другое вместе, и Санька покинул поле боя победителем. После этого его не трогали, но и Санька в дела Три D не лез – чувствовал, что в серьёзном конфликте он может и проиграть. И тогда прощай завоёванный нейтралитет и свобода – зажмут намертво.
Опять же, не до этого сейчас. Совсем не до этого. Так что, извини, пацан, но это твои проблемы. Решай их сам.
Стараясь держаться как можно независимее, Санька прошёл мимо, бросив сквозь зубы:
– Привет.
– Привет, Санёк, – ответили ему вежливо.
Мальчишка-очкарик промолчал и только проводил Саньку затравленным взглядом.
Надо бы узнать, как его зовут, подумал Санька. Как-никак в одном доме живём, да и в школу он через неделю нашу пойдёт, наверняка.
И тут же понял, что не хочет этого. Если знаешь имя, то вроде как знаешь и человека. И уже не можешь относиться к нему с прежним безразличием. Точнее, успешно делать вид, что он тебе полностью безразличен.
От осознания всего этого настроение не улучшилось, и к остановке Санька подошёл с хмурым облаком на сердце.
Здесь дожидались трамвая несколько женщин неопределенного возраста – уже не молодых, но ещё и не совсем старых. Папа когда-то называл таких «пионерками-пенсионерками». Однако вслед за папой повторить это выражение Санька не решался даже про себя. То, что было можно папе, ему не подходило. Пока.
– Саша, – сладко-певучим голосом произнесла одна из них. – Здравствуй, Сашенька.
– Здравствуйте, – сдержанно кивнул Санька. Он уже догадался, что будет дальше и постарался мысленно окружить себя невидимым защитным коконом, как учила его когда-то мама. Эта тестообразная и круглолицая, с волосами, похожими на грязноватую солому, соседка, вечно была в курсе всех дел их многоквартирного дома и очень любила делиться своей осведомлённостью с окружающими. Не важно, знакомыми или нет. Лишь бы окружали. Звали её Галина, а отчество Санька забыл. Специально, чтобы не называть при встрече.
Так и есть. Начинается.
– Хороший мальчик, – сообщила Галина окружающим. – В нашем доме живёт. Навещает маму каждый день. У него мама в пятой больнице лежит, бедняжка. Как мама, Сашенька? – соседка участливо блеснула голубоватыми, заплывшими жиром, глазками.
Санька промолчал и посмотрел туда, где трамвайные рельсы делали поворот, исчезая за деревьями