труда не выполняет интеллигентскую функцию тот, кто официально и по заслугам назначается рупором идей своей группы. Не является интеллигентом ни высокопрофессиональный партиец, ни высококвалифицированный рекламщик. Ни один работник политической пропаганды не решится сказать о своей партии, что она не дотянула до идеала, и ни один рекламщик не отважится признать, что его порошок стирает хуже конкурентского. Рекламщики не самокритичны. Но мы, пусть порошок и хуже, восхищаемся рекламным слоганом: хоть лжив, да остроумен. По эстетическим причинам забавное вранье имеет право на существование.
Полагаю, что указанная дистинкция между умственным трудом и исполнением интеллигентской функции структурно соответствует противопоставлению в работах Боббио политики культуры и культурной политики. Боббио описал это противостояние в одном очерке 1952 года: «Политика культуры, то есть политика людей культуры, направленная на защиту условий существования и развития культуры, противопоставляется культурной политике, то есть регулированию культуры политиками» (там же, с. 22).
В свете этой дистинкции Боббио ставил вопрос, что должны делать интеллигенты (они же люди культуры, в смысле – те, кто осуществляет интеллигентскую функцию, а не только занимается умственным трудом). Боббио не соглашался считать, что интеллигент обязан быть ангажированным политически и социально, хотя именно эта точка зрения доминировала в политических дискуссиях в пятидесятые годы.
Боббио утверждал, что лишь в обществах, функционирующих ненормально, интеллигенты играют чрезвычайную роль в качестве пророков или оракулов. Под ненормально функционирующим обществом Боббио имел в виду современную ему Италию. Италия избывала последствия войны и Сопротивления – и жила в те годы так, будто новое потрясение было неотвратимо. Когда общества функционируют ненормально, члены их не работают на единый результат (это Боббио исподволь адресуется к фихтеанской теории о назначении ученого), а разобщаются и пикируются между собою.
Элементы вражды и разобщенности окружали Боббио, конфликтуально простраиваясь в две альтернативы, равно неприятные для Боббио по причине своей догматичности. Если перечитать материалы дискуссий, в которых участвовал тогда Боббио, то видно, что первой альтернативой было противостояние Востока и Запада (то есть противопоставление мира социализма миру либерал-капитализма), а второй – противостояние политической ангажированности желанию устраниться от политической ответственности.
Размышляя о роли интеллигентской оппозиции, пускай порой и молчаливой, в период фашистской диктатуры, Боббио осмыслял идеи работы Грамши «Интеллигенция и организация культуры» (Gli intellettuali e l ’ organizzazione della cultura) и работы Бенда «Предательство клерков» (La trahison des clercs) – и приходил к выводу, что имел место (цитирую) «революционный процесс в действии» (там же, с. 103). С одной стороны, Боббио был обворожен этим революционным процессом и не собирался клеймить его (и обзывать