занимаясь ларечно-кооперативной коммерцией.
Первое время плечом к плечу шагали тернистым путем зарождающегося капитализма, затем пути их разошлись, хотя из виду друг друга не теряли и дружбу сохранили. Воротилами и олигархами не стали, но оба твердо стояли на ногах, сами относя себя к среднему классу (хотя грезящие реквизициями и раскулачиваниями сограждане наверняка считали их богатыми буржуями-кровопийцами).
Год назад друзья приобрели два недостроенных коттеджа в Александровской, в элитной пригородной зоне – после дефолта дешевого недостроя продавалось много… И Колыванов успел полюбить это место.
…Они разгрузили сумки с вещами, Колыванов загнал машину в гараж.
Саша, с прошлой осени на даче не бывавший, побежал к пруду – проверить, как перезимовали его ненаглядные карасики. А Колыванов, не появлявшийся в Александровской три недели, отпер дверь и заглянул внутрь с легкой тревогой: все ли в порядке?
На вид все так и было – в порядке.
– Виктор Эльдарович?! Ну в чем я виновата? В том, что это обнаружила? По счету ведь все сходилось и могло сходиться долго… – глаза Аллочки быстро наполнялись слезами.
В голубом костюме биологической защиты, с коробкой дыхательного аппарата на боку, она немного напоминала инопланетянку из малобюджетного фантастического сериала – весьма симпатичную, надо сказать, инопланетянку.
Как и все лаборантки, Алла была влюблена в Виктора Эдьдаровича. Высокий, стройный, с интеллигентным и мужественным лицом, он в сорок семь лет (в которых признавался) или в пятьдесят три (столько стояло в паспорте) действовал своей роскошной шевелюрой с легкой проседью на девушек Лаборатории без осечек.
Но сейчас Аллочка смотрела на него с удивлением, переходящим в страх – Виктор Эльдарович был не похож сам на себя. Лицо исказилось так, будто от этой единственной пропавшей ампулы зависели все его планы на жизнь и карьеру.
Аллочка ничего не понимала, но безумный взгляд Виктора Эльдаровича подействовал на нее заражающе – поднималась паника, объяснения превратились в бессвязный лепет.
Он, казалось, не слышал ее оправданий; резко встал и направился к выходу:
– Посиди здесь. Никуда не выходи.
Услышав, как ключ дважды повернулся в замке (запер?!), Аллочка вскочила и тут же бессильно опустилась обратно; не пытаясь сдерживаться, заплакала – окрашенные тушью слезы зазмеились по сразу ставшему некрасивым лицу…
Глава II
В доме ничего не изменилось, в доме все оставалось по-старому – а значит, Колыванову было здесь хорошо. Он отключил сигнализацию, занес вещи; прошел к небольшому электрощитку, висящему над дверью кухни, нажал белую клавишу – что-то загудело, защелкали реле.
Колыванов вышел на улицу, прислушался – насос в скважине трудолюбиво загудел, через час водонапорный бак под крышей наполнится – но водой можно пользоваться уже минут через десять… Эту систему Колыванов поставил в ожидании, пока до Редкого Кузьмина