проснулась, мам? Ни перед кем я не приплясываю!
– Да... А помнишь, как она тебя в невестки не хотела? Как Влада уговаривала, чтобы не торопился? Будто ты второй сорт, да еще и с ребенком...
– Да когда это было, мам! Тоже, вспомнила!
– Но ведь было же!
– Ну и что? Я ж тебе уже объясняла когда-то – его мама просто напугана бывшей невесткой... И потому ко мне теперь сквозь лупу присматривается, осторожничает.
– Ага. Десять лет все осторожничает и осторожничает!
– Ну, тут не только в ее осторожности дело... Она женщина непростая, очень властная по природе, и Влад старается свою семью по мере сил от этой властности оградить. Одним словом – обжегшись на молоке, на воду теперь дует. А я с ним особо не спорю – ему виднее, как правильно. Он лучше свою маму знает.
– Ох, и в кого ты у меня такая мудрая, спасу нет... Вроде я не такая... Я вот непременно обиделась бы...
– А я не обижаюсь, мам. Я ему верю. Ну, и приплясываю перед ней помаленьку, в этом ты права, пожалуй. Влад, как дирижер, палочкой махнет, я и приплясываю. Сейчас-то уже отношения у нас вроде наладились... Сейчас она меня уже почти любит и Влада сомнениями не донимает!
– Снискала, значит, свекровкино уважение? – обиженно-насмешливо поджала губы Анна Сергеевна.
– Ага. Снискала. Отчего бы и не снискать? Корона с головы не свалилась. Зато теперь все счастливы и довольны... Разве этого мало, мам?
Из такси выбралась неуклюже, боясь наступить на подол платья. Ох уж это платье – зачем только потратилась на эту неудобную красоту! Заявилась бы на вечеринку в нарядной блузочке, и все дела... Но на покупке платья Влад настоял, а отказать ему духу не хватило. Теперь ничего не остается, как смириться с этим «мадамским» выходом в свет – с откровенным вырезом на груди, оголенными руками, с корсетной маетой на оплывшем стане. Черт его подери – этот стан. Вроде худеть старалась, целый месяц после шести не ела... Все-таки конституцией она не в маму, а в бабушку пошла. Та тоже к сорока годам располнела.
– Осторожно, тут ступенька скользкая... – заботливо подхватил ее под руку Влад, распахивая тяжелую дверь. – Ну вот, вроде не опоздали, а ты боялась...
В маленьком холле уже толклись все свои – нарядные, возбужденные, праздничные. С диванов, где сидел молодняк, грянуло приветственное «о-о-о!» – это их с Владом увидели, стало быть. Пришлось спешно изобразить радостную улыбку на лице, направленную туда, в сердцевину приветствия. Лица-то плохо различались, от очков ей пришлось отказаться ради «мадамского» прикида – как-то не вязались очки ни с декольте, ни с голыми руками, ни с корсетом. Скинула с плеч шубу, бросила Владу на руки, повернулась нарочито изгибисто – вот она я какая сегодня, не ожидали? И снова понеслось от диванов дружное «о-о-о» – не без доли вложенной в него юной насмешливости, конечно же. Нет, совсем не обидной, чего с них возьмешь, с молодых да продвинутых! Им же всякая тетка после сорока уже древней старухой представляется!
– Елизавета Васильевна, первый танец за мной! – лихо прокукарекал