возле огромной горящей скирды соломы, вокруг дым, летят искры, снуют какие-то люди. Но пламя почему-то никто не тушит. Вдруг офицер спрашивает: «Мальчик, ты знаешь, что такое война?» Олег отвечает: «Да, знаю. Война – это горящая скирда, которую никто не хочет тушить».
– Мама всегда говорила, что сон на новом месте всегда вещий и обязательно сбывается, – закончил пересказ сна Олег. – Только я никак не пойму, к чему такое приснилось.
– Рассказывай дальше, – попросил Кирилл. – Так интересно!
– Дальше было еще интереснее, – вздохнул Олег, поворачиваясь на бок и собираясь продолжить свой рассказ. – Дальше было утро. Проснулся я рано. Вера еще спала. Надев кроссовки, отправился искать туалет. Нашел его в другом конце помещения под лестницей. Помнится, там было грязно и сильно пахло хлоркой. Зато воды было вдоволь. Умылся под краном, помыл ноги, хотя рядом с раковиной и было объявление «Обувь и ноги под краном не мыть».
Как же не мыть, подумал я и быстренько снял кроссовки. Сутки ноги не мыл. Аж зудят от пота. Подставил ступню одной ноги под холодную струю воды и аж застонал от удовольствия. Подошва сразу перестала ныть, а между пальцами прекратился нестерпимый зуд.
«Куда же мы теперь двинемся? – размышлял я, возвращаясь к вещам. – Денег у нас нет. А бесплатно кто же нас пустит в автобус».
– Не грусти, – словно читая мои мысли, улыбнулась мне сестра. Не поднимая головы от сумки, которая служила ей подушкой, она стала меня успокаивать. – Сейчас подкрепимся и пойдем дальше. – Она выложила на газету остатки еды, взятой еще из дома. – Надо доесть, – приказным тоном сказала Вера. – Иначе пропадет. А сухой паек оставим на потом. С ним ничего не случится.
Тем временем на автостанции стали появляться люди. На стоянку подъехал рейсовый автобус, и пассажиры с сумками и мешками наперегонки бросились к распахнувшимся дверям.
Расправившись с остатками гречневой каши, мы стали собираться в дорогу. Я держал велосипед, а Вера привязала чемодан, повесила с обеих сторон на руль сумки и, взвалив на плечи рюкзак, взялась за руль. Пора. Я забросил за спину свою поклажу, и мы тронулись в путь.
Мы шли по широкой улице станицы и стучали почти в каждую калитку. Когда появлялись хозяева, Вера говорила им, что мы беженцы из Грозного и просила пустить нас пожить какое-то время. В ответ слышалось почти одно и то же: «Нет места» или «Самим скоро негде жить будет».
К полудню мы с сестрой так устали, что двигаться дальше уже не было сил. Остановились возле небольшого кирпичного домика. Вера прислонила к забору велосипед в тени развесистой акации.
– Хотя бы в какой-нибудь сарай нас пустили, – смахивая капельки пота, обронила сестра. – Нам ведь много места не надо. – Увидев на другой стороне улицы двух идущих женщин, попросила: – Олег, подойди вон к тем теткам, спроси, быть может, они знают, кто может нас взять на постой?
Я снял ранец и побежал на другую сторону улицы. Стал поджидать идущих.
– Тетеньки, – слезно обратился я к женщинам, когда они подошли. –