И вообще-то видел, что некоторые уже несколько не в себе. Однако словесных жалоб покуда не наличествовало.
Это объяснимо. Народ в экспедицию состоял из добровольцев. Никто никого не неволил. Исключая, разве что, военных. Тех, понятно, прикомандировали приказом. Ну так, направили-то к нам не худших. Выбирали понадежнее. Вот и нет жалоб, потому как не пристало военным показывать слабину перед гражданскими шпаками.
– Как дела? Все нормально? – спрашивал я и шпаков и военных. Слышал какие-то односложные, вялые ответы. Всем, похоже, были до лампочки и мои вопросы, и многое прочее. Народ валялся, ничего не делая, но никто не похрапывал, никто не дремал. Все находились в каком-то отрешенном, но одновременно напряженном состоянии. Я и сам был не лучше. Мысли текли вяло, да и текли ли вообще? Но если текли, то сосредотачивались лишь в одном направлении. Чем я занимаюсь? Кому это надо? Зачем я должен выполнять приказы этого Жужа? Кто он такой? Чего я вообще здесь оказался? Короче, депресняк в полной мере. Но с какого лешего экваториальных лесов, до которых нам еще топать и топать, кстати, он охватил всех участников похода одновременно?
Еще через некоторое время неожиданно стало хуже. Я ощутил. Осмотр и расспросы прекратил. Сидел возле буса подавленный донельзя. Мысли бежали примерно в той же последовательности: «Ради чего я тут? Да и вообще, зачем все? Может лучше…» Тут я вспомнил, что Шоймар перед тем изъял у большинства, до того вооруженных, это самое оружие. Тогда обратил внимание лишь потому, что кто-то возмутился. Типа, что мы, мол, теперь почти выбрались из контролируемых цивилизацией территорий. Мало ли что? Столь далеко от столицы могут встретиться натуральные разбойники. Однако Шоймар настаивал. Что-то он такое знал. Но теперь думать о таких мелочах не хотелось. Вообще, не до логики стало.
Помню, что однажды до меня дотащился Жуж Шоймар. Выглядел он – хуже некуда. Вынужден признать, что мне, хоть я и штатный врач экспедиции, было от этого ни жарко и ни холодно.
– Плохо смотритесь, доктор! – промямлил Шоймар.
Может и так, подумал я. И что с того? На себя посмотрел бы, начальничек. Однако вслух я не сказал ничего, не оттого, что боялся, или было неудобно. Просто не хотелось шевелить языком.
– Вы бы, Дар Гаал, заняли себя чем-то, – посоветовал Жуж. Звучало крайне неубедительно, не так, как обычно у Шоймара. – Займите себя чем-то простым. Перепакуйте снаряжение, например.
– Да оно у меня… – я махнул рукой. И так мол, ясно, что уложено как надо.
– Доктор Дар, – повторил Жуж Шоймар с натугой. – Я вам настоятельно советую. У вас депрессия, как и у всех окружающих. Я волнуюсь… Обязан волноваться. Кому-то может стать совсем плохо, а мой врач превратился в размазню. Вы же врач, Гаал. Вы же должны понимать, что за просто так у всех окружающих этого быть не может. Есть причина, понимаете? Думаете, мне охота ходить и подбадривать персонал? Я ели-ели двигаюсь. Дайте, кстати, чего-нибудь стимулирующее. Плохо мне, Дар. Ой, плохо!
Где-то что-то внутри меня вроде как заинтересовалось словами