он говорил, что ощущает то же самое! Мы были одним целым, мы переплетались, как лианы, и сгорали в одном костре. Эта боль, наверное, никогда не утихнет. Я слишком сильно любила Наткиного отца, чтобы спустя каких-то пятнадцать лет забыть обиду. Ничего не забыла, каждый раз погибаю и проваливаюсь в бездну, стоит вспомнить о той катастрофе.
Я хотела умереть, но не умерла потому, что внутри росло новое существо, и оно наполняло каждую клеточку организма нежностью. Я прислушивалась к незнакомым ощущениям, лелеяла их. Новая любовь – к ребёнку, а не мужчине – дарила силы и возвращала к жизни.
Я была обязана стать комфортным домиком для бесценного эмбриона. Прежде всего надо думать о ребёнке. А беременная, рыдающая двадцать четыре часа в сутки, вряд ли способна родить здорового малыша. Я заставляла себя улыбаться, надевала платье, шпильки, красила ресницы и выходила на улицу, хотя мечтала провести минимум сутки в квартире с зашторенными окнами – в халате, с красной от слёз физиономией. Плюс я сразу бросила курить, завязала с походами в ночные клубы и прогнала шумных друзей.
Друзья довольно быстро научились говорить приятными человеческими голосами, а не вопить и ржать. Кто-то даже принёс диски с неведомой музыкой – ноктюрны Шопена, симфонии Бетховена – в качестве анестезии, наверное. В компанию затесался диск Хулио Иглесиаса. Смуглый белозубый красавчик гипнотизировал, смотрел с обложки прямо мне в глаза… Повертела диск в руках и отложила в сторону. Больше никаких красавчиков!
Родители звонили из захолустья, откуда я, шестнадцатилетняя, сбежала в клокочущий энергией, затянутый промышленным дымом мегаполис, чтобы поступить в мединститут. Папа дулся, мама пилила – а мы тебе говорили! Но занудство родителей не угнетало, а наоборот, бодрило. Я всегда поступала им наперекор, к тому же давно привыкла быть самостоятельной, слава богу, уже стукнуло двадцать четыре.
Месяцы бежали один за другим, наполненные незнакомыми ощущениями, и я всё чаще улыбалась, несмотря на расплывшуюся талию и пигментные пятна на лице.
Однако пришлось крепко задуматься о материальной стороне. Подсчёты грядущих расходов повергали в ужас. Я не представляла, как буду одна растить ребёнка. Просить о помощи родителей? Этот вариант даже и в голову не приходил.
Именно тогда мы с Игорем организовали фирму под названием «Современные медтехнологии». От меня – идея, бизнес-план, энергия и горячее желание за пять минут заработать все деньги мира. От Игоря – стартовый капитал. Насколько я знаю, он занял деньжат у будущего тестя…
Мы с другом закончили один мединститут. Игорёк оказался безруким стоматологом, умудрявшимся истязать пациентов, даже имея на вооружении самые эффективные анальгетики. А я мытарилась в районной поликлинике, заполняя карты больных и прислушиваясь в фонендоскоп к хрипам в лёгких или сбоям сердечного ритма. Я отсиживала смену, чтобы поскорее снять белый халат, отмыть руки, прикасавшиеся к дряблым морщинистым телам, и вырваться на свободу.
И я,