приложил горлышко бутылки ко рту и откинул голову назад. Темная жидкость булькала и пританцовывала. В стекле отражался свет далеких вспышек. Годы спустя Гюдбранн понял, что блики на стекле выдали их русскому снайперу. В следующее мгновение Гюдбранн услышал громкий свист, и бутылка лопнула в руках Даниеля. Посыпался дождь из бренди и осколков стекла, Гюдбранн машинально закрыл глаза. Он почувствовал что-то мокрое у себя на лице, оно стекало вниз по щекам, и он непроизвольно высунул язык и слизнул пару капель. Он почти не почувствовал никакого вкуса, только спирт и еще что-то – что-то сладкое с привкусом металла. Вязкое, должно быть, от холода, – подумал Гюдбранн и снова открыл глаза. На краю окопа Даниеля видно не было. Он, верно, упал за пулеметом, когда понял, что нас заметили, – подумал Гюдбранн, но сердце его забилось тревожно.
– Даниель!
Нет ответа.
– Даниель!
Гюдбранн вскочил на ноги и подполз к брустверу. Даниель лежал на спине. Под головой у него была пулеметная лента, на лице – русская ушанка. Снег был обрызган кровью и бренди. Гюдбранн осторожно поднял шапку. Даниель широко открытыми глазами смотрел в звездное небо. А посредине лба зияла большая черная дыра. Гюдбранн продолжал ощущать тот сладковатый металлический вкус во рту и почувствовал, что его тошнит.
– Даниель, – только и прошептал он пересохшими губами.
Гюдбранн подумал, что Даниель похож теперь на мальчишку, который собрался лепить снеговика, но вдруг лег и заснул в снегу. Всхлипнув, Гюдбранн кинулся к сирене и завертел ручку. И в небо, где гасли вспышки, понесся пронзительный, жалобный вой.
«Так не должно было случиться», – вот и все, что думал Гюдбранн в эту минуту.
Ууууууу-ууууууу!..
Прибежали Эдвард и остальные и встали за его спиной. Кто-то прокричал его имя, но Гюдбранн не слышал, он лишь крутил и крутил ручку. Наконец Эдвард подошел и схватился за нее. Гюдбранн разжал руку и, не оборачиваясь, продолжал стоять и смотреть на край окопа и небо над ним, а на щеках у него замерзали слезы. Вой сирены становился все тише и тише.
– Так не должно было случиться, – прошептал он.
Эпизод 11
Окрестности Ленинграда, 1 января 1943 года
Когда Даниеля оттаскивали, его лицо уже успело покрыться инеем: под носом, в уголках глаз и рта. Иногда убитых просто оставляли на морозе, чтобы они окоченели – так было проще их уносить. Но Даниель лежал поперек дороги, мешая тому, кто должен был сменить пулеметный расчет. Поэтому двое солдат оттащили его в сторону и положили на два пустых ящика из-под боеприпасов, отложенных для костра. Халлгрим Дале повязал мешок ему на голову, чтобы не видеть маску смерти с этой ужасной улыбкой. Эдвард уже связался с теми, кто занимался братскими могилами на участке «Север», и объяснил, где лежит Даниель. Ему обещали этой же ночью прислать двух солдат похоронной команды. По приказу командира отделения больной Синдре покинул постель, чтобы остаток смены дежурить вместе с Гюдбранном. И перво-наперво им нужно было очистить испачканный пулемет.
– Кёльн разбомбили в порошок, – сказал