Вампитеры, фома и гранфаллоны. Курт Воннегут

Нет.

      ФРАНКЕНШТЕЙН: Она была здесь великим специалистом по волосам. Обо всем остальном заботились мы – обо всем, кроме волос. (Показатели одного из приборов озадачивают его.) Что это? (ФРАНКЕНШТЕЙН легонько ударяет по прибору, и тот начинает показывать правильные данные.) Так-то лучше!

      ГЛОРИЯ (глухо): Наука…

      ФРАНКЕНШТЕЙН: А что, вы думали, находится в этой комнате?

      ГЛОРИЯ: Я боялась думать. Теперь я понимаю, почему.

      ФРАНКЕНШТЕЙН: У вас есть хоть какое-нибудь научное образование, чтобы оценить хотя бы приблизительно то, что вы здесь видите?

      ГЛОРИЯ: В школе я два раза засыпалась на экзамене по естественной истории.

      ФРАНКЕНШТЕЙН: А чему вас учили в колледже косметологов?

      ГЛОРИЯ: Дурацким вещам для последних дураков. Как красить лицо. Завивать и развивать волосы. Стричь волосы. Красить волосы. Ухаживать за ногтями на руках, а летом – и на ногах.

      ФРАНКЕНШТЕЙН: Я полагаю, вы разболтаете всем о том, что видели здесь, когда выйдете отсюда?

      ГЛОРИЯ: Вероятно.

      ФРАНКЕНШТЕЙН: Зарубите себе на носу: у вас нет ни мозгов, ни достаточного образования, чтобы квалифицированно говорить о том, что мы здесь делаем. Понятно?

      ГЛОРИЯ: Возможно.

      ФРАНКЕНШТЕЙН: И что же вы скажете людям – там, снаружи?

      ГЛОРИЯ: Ничего особенно сложного. Просто…

      ФРАНКЕНШТЕЙН: Ну?

      ГЛОРИЯ: Что у вас есть голова мертвой женщины, подсоединенная к разным машинам и механизмам, и вы целыми днями играете с ней. И что вы не женаты, и все такое прочее.

      Сцена замирает, как на неподвижной фотографии. Темнеет. Светлеет. Фигуры начинают двигаться.

      ФРАНКЕНШТЕЙН (в ужасе): Как вы можете называть ее мертвой? Она читает «Домашний женский журнал»! Разговаривает! Вяжет! Пишет письма друзьям по всему миру!