влить в него целую чашку бульона. Потом Чира намочила полотенце холодной водой, протерла ему лицо, после чего сложила полотенце и оставила на лбу. Она не решилась больше парня целовать, а отправилась искать таблетки, сказав вслух:
– Я сейчас вернусь.
Ему казалось, что белые ангелы поят его нектаром и машут над его головой своими крыльями, как опахалами. Вдруг за их спинами прошелестело: «Я вернусь… вернуссссь». «Вернется, вернется», – испуганно вторили ангелы и рассеивались в воздухе, снова уступая место жару.
6
По ту сторону
Весь он горел, будто его плавили на медленном огне, как стекло в печи, но вода, лившаяся с небес, остужала градус и не давала дойти до критической точки, когда тело вот-вот растечется и превратится в однородную жидкую массу, впитается в землю и останется там навсегда.
– Вот так хорошо. Только жар и вода, жар и вода… И ничего больше… А ты лежишь в земле, ты больше не придешь… Жар и вода…
Внезапно он почувствовал тычок в спину.
– Эй! – Она, ткнув его кривым пальцем ноги, склонилась прямо к лицу, с ее волос стекала грязь.
– Лучше бы в массу, жидкую и однообразную, навсегда…
Над самым ухом раздался тихий злорадный смех. Костлявая желтая рука похлопала его по щеке.
– Живой… Живучий. Но это ненадолго. Я же сказала тебе, что будем вместе навсегда. – Потом она дернула и сжала его больную кисть. – Кстати, как наша ручка? Надо меньше пить, жалкое убожество. – Она толкнула его и перевернула на спину. Встала над ним, как надгробное изваяние, в мокрых рваных юбке и блузке, с засохшей кровью у уголка улыбающегося перекошенного рта, и мухи ползали по ее лицу. – Тебе никогда не победить меня, щенок. А теперь давай-ка пойдем к мамочке. Хватит уже шалить. – Она еще пару раз на удивление легко перевернула его ступнями с красным педикюром по земле, и его поврежденная кисть отозвалась адской болью. Потом она зажала его длинные волосы в кулаке и с легкостью потащила по сырой земле, как пластмассовую куклу, в свое логово. Он даже не чувствовал боли. Его просто тащили, а издалека шуршало: «Положу тебя в кроватку… согреешься…»
– Господи! Прошу, позволь мне умереть до того, как она это сделает! – промелькнула в тумане боли и жара мысль, потом он увидел пергаментное лицо и костлявую руку, сжимающую камень.
«Что-то мне не нравится, как ты себя ведешь». – Она размахнулась, ударила его камнем по голове, и все исчезло.
7
Октябрь. Италия. Дом
Чира поднялась на второй этаж. Зашла в спальню. Посмотрела на стену, которая должна была стать полотном для ее первой большой и настоящей работы. Сейчас вся жизнь «до» показалась ей фантомом, несуществующей историей, происходящей с другим человеком. Ее заботило совсем другое. «Не так уж много мест, где могут находиться таблетки». Кровать смята и испачкана. Рядом на полу валяется большая картина, лицом вниз. Она подняла полотно и поставила