бросил в корзину. Получилось шестое, четверг.
Недавно пообедали. Всем составом, поручив Любочке хлопать мух, добрели до итальянской пиццерии, где и заказали блюдо – одно на всех, но необъятное. Мнение Максимова, облопавшегося пиццы на две жизни вперед и воспринимавшего ее как дембель перловку, в расчет не брали. Он начальник в офисе, а не в кафе.
Двумя часами ранее пышнотелой гражданке Шатровой были торжественно вручены документальные подтверждения неверности супруга, добытые Элен на вокзале. Не поймешь этих женщин. То орет как ненормальная, обвиняя сыщиков в некомпетентности и категорически отказываясь признавать мужа лояльным и любящим. То разражается горючими слезами и причитает, что она не верила до последней минуты и даже сейчас не верит («Что вы мне подсовываете фотомонтаж? Это не мой муж, вы приделали кому-то голову моего мужа! Думаете, я проглочу?!»).
Но это было давно. После обеда ситуация совсем иная. Напротив Максимова сидела посетительница. Ее снедал страх. Он тоже испытывал дискомфорт и больше всего на свете мечтал провалиться куда-нибудь в канализацию. И не всплывать, пока она не уйдет. Звали посетительницу Алисой Верницкой. Хрупкое создание слегка за двадцать. Личико бледное, выразительное. Остренький носик, скулы. Не сказать что очень симпатичная, скорее на любителя (редкого), но определенная изюминка в наличии имелась.
За ее спиной яростно жестикулировала Екатерина. Делала страшные глаза и пилила горло ребром ладони. Вернер крутил пальцем у виска, беззвучно ругался и временами хватался за голову, раскачиваясь, будто маятник. В проеме мерцал изумленный Лохматов – цеплял начальника испуганными глазами и протестующе мотал шевелюрой. «Те же грабли, Константин Андреевич, те же грабли…» – шептал беззвучно.
– Он позвонил в субботу, первого мая… – запинаясь, говорила Алиса. – Вы знаете, я сразу до смерти перепугалась, я такая впечатлительная… Побежала в милицию – в свою, районную…
– А в каком районе вы, простите?..
– В Заельцовском.
– Продолжайте.
– Но это было в праздник, там никого не оказалось. Дежурный сделал вид, что выслушал, посмеялся и выставил меня на улицу. Посоветовал зайти через день… если не передумаю. Я посидела в кафе, немного успокоилась. Два дня ничего не происходило. А четвертого вечером… он опять позвонил и сказал, что четыре дня осталось… Я всю ночь не спала, ревела, утром опять понеслась в милицию, но они же там такие деревянные… – Бледное существо изобразило на глазике слезинку, смахнуло, а полившийся далее ручей было просто бессмысленно смахивать.
– Совсем деревянные? – для порядка уточнил Максимов.
– По пояс, – подсказал Вернер.
– Меня направили к какому-то следователю, – изливалась Алиса, – он оказался похмельный в три ряда, сперва хихикал, а потом давай орать, что его отвлекают от работы…
Взаимодействие между районными управлениями явно не прослеживалось. Утром пятого числа Ирина Кулагина была мертва уже более суток. Знай трудяги, что произошло у соседей прошлым днем, –