был работник, – вздохнул Сафонов. Задумчиво глядя на сало, сказал: – Он мне про это сало забавную историю рассказал. На даче у него жила старая крыса, огромный рыжий пасюк. Ума и хитрости невероятной. Варфоломеев с ней воевал всю дорогу. Не брала она приманок. Разбойничала по дому как хотела, а заманить ее в крысоловку – никогда! Озверел Варфоломеев, взял кусок свежего сала и засолил его по всем правилам. С лавровым листом, чуток перчика, чеснока, сам чуешь – запах с ног валит. Нарезал ломтиками и раскладывал в разных местах, и пасюк этот не смог устоять – стал его жрать помаленьку. Вот тогда Варфоломеев поставил лисий капкан и зарядил большим куском сала. Тут-то и сломался пасюк – пришел в ловушку…
Я с грустью смотрел на Сафонова, потом отодвинул свое прекрасное ностальгически-опасное угощение, такое традиционное, соблазнительно простое хлеб-сало.
– Кажись, Алексей Кузьмич, вы по рецепту Варфоломеева из меня капкан для Кота заряжаете…
Кот Бойко:
КАРАБАС
Водитель положил деньги в карман и спросил:
– Приехать попозже? Забирать вас не надо?
– Спасибо, земляк. Обойдусь…
– А как же вы отсюда в город доберетесь?
– Я тут останусь, жить тут буду, – пообещал я.
– Вольному – воля, – развел руками шоферюга и покатил на поиски своей неверной попутно-дорожной удачки.
А я, гуляючи, фланируя и созерцая, отправился в путь по «Моторленду» – уже никем не охраняемому, заброшенному, забытому прежними хозяевами автодрому на дальней развилке между Рогачевским и Дмитровским шоссе. Когда-то здесь была мощная спортивная автомототехническая база, пришедшая явно в упадок из-за отсутствия государственного финансирования. А состоятельных новых владельцев пока, видно, не нашлось.
Поэтому еще не кончилась здесь привольная, хоть и бедная, житуха байкерско-рокерской вольницы. Гром, рокот и треск мотоциклетных моторов, гул тяжелого «металлического» рока, пелена синего выхлопного дыма стелилась над гоночными трассами, выгоревшей желтой травой центрального поля, порывы ветра хлопали линялыми вымпелами и старыми флагами. Рокеры – в традиционном кожаном прикиде с блестящими заклепками и бляхами – выписывали вензеля по полю со своими отчаянными подружками.
Так, праздно разгуливая посреди желто-лимонного и нежно-голубого июльского дня, ленивым туристом дошел я до красно-кирпичного ангара. Перед ангаром был водружен полосатый зонт-тент, под зонтом – пластиковый стол и алюминиевые складные стулья. На столе разложены детали мотоцикла, инструменты, жестянки с бензином и смазкой, бутылка виски «Джим Бим» и пластиковые красные стаканы. Над всем этим железным мусором воздымался двухметровый человек – огромный, толстый, бородатый, с пегими лохмами, заплетенными в косу, в черной шевровой жилетке, с сигарой в зубах и в золотом пенсне. С непривычки это сооружение вызывало чувство шизофренического разрыва – глядя на него, невыносимо хотелось смеяться, а с другой стороны – очень боязно.
Я подошел к столу, уселся на стул, положил ногу на ногу