поднялся и вразвалочку направился к протекающему поблизости горному ручью, сквозь кристальную поверхность которого просматривалось песчаное дно и облепленные зеленой тиной камни. Резвая стайка серебристых секачей испуганно отшатнулась от появившейся на поверхности человеческой тени и проворно устремилась в густые ветви склоненной к самой воде осины. Человек присел на корточки и, загребая ладонью прохладную родниковую воду, вволю напился из ручья. Утолив жажду, он поднялся и, с хрустом потягиваясь, неуверенно заключил:
– Невезение преследует какое-то, за всю дорогу не повстречали ни одного медвежьего следа, даже малейшего признака существования! Словно зверя здесь нет и никогда не было!
– Не волнуйся, еще повстречается, да и не один! Я давненько приметил это местечко, еще по зиме, когда ходил на соболя капканы ставить! Огибаю, значит, расщелину, она уже недалеко отсюда находится, смотрю, из маленькой продушины в снегу пар валит! Понятное дело, медведь в корнях свалившегося кедра берлогу себе устроил. Хотел сразу его прижучить, но побоялся, вдруг медведица с медвежонком! – Дед растерянно пожал плечами. – Ладно, мать убил бы, а что с медвежонком делать, грешно как-то дитя на тот свет отправлять! Жизни-то еще не повидал, совсем кроха! С собой не возьмешь, а здесь оставлять верная гибель! Да и в прошлом дал я себе клятву не трогать матерей с малышами! Непристойное это дело – умертвить дитя, пусть и звериное, в материнской утробе или когда оно сосет грудь! Великий это грех! Дети есть дети, ходят на двух они или на четырех! За это Бог по головке не погладит, так накажет, мало не покажется! А в моем возрасте лишний грех на душу брать, упаси Господи, нет желания! И так по ночам кошмары покоя не дают из-за прошлых деяний!
Михаил язвительно ухмыльнулся. Но пожилой охотник, заметив ехидную улыбку, осуждающе качая головой, горячо возразил:
– Я знаю, что ты подумал, одним больше, другим меньше, какая разница! Вырастет, вдруг на тебя же и нападет, называется, пожалел! А так наверняка, без шанса! Я так же рассуждал по молодости, убил, и никакого раскаяния! Но с возрастом приходит осмысление, начинаешь смотреть на мир иными глазами! Ты становишься более проницательным, стараясь не допускать непростительных ошибок, способных в будущем выворачивать душу наизнанку! – Он тяжело вздохнул, вновь уходя в себя. – Прошлое может быть очень мстительным! Если не ударит физически, то ранит душевно! А как долго душевные раны не заживают, знают только тоска и горечь! Вот они-то меня и изводят! Отыгрывается прошлое на мне за мою беспечную молодость! От него нельзя укрыться даже ночью, во сне! Везде достанет и изведет! – Сергей Петрович нервно потер вспотевшие ладони. – Мне каждую ночь уже на протяжении года снится один и тот же сон, смертельно раненная мною олениха! – Он горько вздохнул. – Первый на охоте выстрел из ружья, и такая удача! Я подбегаю к своему первому трофею, вот будет гордость перед отцом! А она смотрит на меня, и из глаз ее катятся настоящие слезы, а под ней придавленный материнским телом