красотой невольниц, стоящих на площадках аукциона. Не верилось, что женская красота способна достичь такого совершенства. Куртизанки видели, какую страшную власть эти красавицы имеют над торговцами, выторговывающими их. Почему бы им тоже не воспользоваться своей властью над мужчинами? Видно было, что у мужчин под пылкими взглядами куртизанок участилось дыхание. Заметно стало, что куртизанки становились вызывающе сексуальными. Некоторые из них тайком приподнимали вуали с лиц. И в их взглядах, бросаемых на возбуждающихся зрелищем мужчин, постепенно появлялось затаенное желание.
До слуха фараона донесся шепот сотни, тысячи зовущих, соблазнительно раскрывающихся перед мужчинами губ девиц и молодых женщин. Обернувшись, фараон увидел, как губы стоящей неподалеку от него девушки слились с губами наклонившегося к ней молодого горожанина.
По рядам горожан рабы в хитонах понесли кувшины с вином. Публика, прикладываясь к кубкам, менялась на глазах, становилась раскованной.
Фараон кому-то многозначительно подмигнул. Все шло по разработанному им плану.
Зрители, участники аукциона, словно на время позабыли про аукцион. Они все разом обезумели. Отовсюду неслись крики вожделения, стоны возбуждающихся женщин, обнимающихся, ласкающихся с мужчинами, стоящими рядом.
Одна из куртизанок, срывая с себя тунику, попыталась пробиться на помост. Но попала в объятия мужчины, который ее потащил в кусты. Вторая куртизанка содрала с себя накидку и, притянув к себе голову ближайшего мужчины, впилась в его губы сладострастным поцелуем.
Молодые ребята с замаскированными лицами по всем рядам разносили, раздавали кувшины с вином и кубки.
Девушки, исполняющие танец на помосте, создавали пламенную обстановку вокруг себя, во всей толпе. Толпа превращалась в одну голодную, беснующуюся массу, способную захватить в свои трепещущие объятья весь город, всю Ассирию.
Наконец невольницы, танцующие на площадке, остановились, пораженные тем, что вокруг них творится. Девушки стояли на подиуме, возбужденно сверкая глазами, ничего не понимая, что происходит.
Руководитель аукциона стал перед пленницами.
Ему не пришлось даже спрашивать, желает ли кто-нибудь повысить предлагаемую ставку.
– Восемьсот восемьдесят тысяч золотых монет!
– Девятьсот тысяч золотых монет!
Толпа остолбенела. Ставки взлетели в небеса. Многие посредники замерли, теряя дар речи.
Глашатай:
– Девятьсот тысяч золотых монет раз! Девятьсот тысяч золотых монет два!
Толпа, затаив дыхание, затихла, выжидая решающего гонга аукциона.
Организатор аукциона обратился к фараону Египта:
– Не соблаговолит ли благородный гражданин Египта, самый первый из всех рабовладельцев, неоспоримый хозяин всех морей, проявить дальнейший интерес к этим достойнейшим созданиям?
Прокатившийся по площади гул лучше всяких слов говорил, что толпа находилась в нетерпеливом ожидании.
Фараон продолжал хранить молчание. Он голову