Владислав Крапивин

Мальчик девочку искал...


Скачать книгу

зале и одного за другим допрашивать несчастных четвероклассников.

      Председатель и академик Кантонелий Дадан спросил четвероклассника Головку вкрадчиво:

      – Вы утверждаете, коллега, что любой ваш одноклассник мог бы ответить не хуже вас?

      Авка украдкой глянул на своего учителя.

      – Ну… если говорить совсем честно, ученик Минутка, наверно, мог бы слегка сбиться. Недавно он путался в названиях рек. Но, возможно, к экзамену он подтянулся, ваша высокоученость…

      Председатель торжественно обратил очки к Авкиному наставнику.

      – Господин… э-э-э… Укроп. То, что мы слышали, свидетельствует о весьма похвальных успехах вверенных вам учащихся. Полагаю, что нет смысла подвергать ваш класс дальнейшему испытанию. Будет разумно, если все получат те же оценки, что четыре опрошенных ученика, и отправятся на вполне заслуженные каникулы…

      – Вы очень добры, ваша высокоученость. Однако, что касается ученика Минутки, то я все-таки…

      Комиссия сдвинула головы и начала совещаться вполголоса.

      Потом Авке велели пойти в коридор и пригласить в зал всех, кто ждал экзамена.

      И четвертому классу было объявлено, ч то каждый удостоен оценки "двенадцать". Кроме ученика Минутки которому поставили "десять", что значило "достойно одобрения".

      Чопки

      Ух как ликовал четвертый класс! Как радостно лупили находчивого Авку ладонями по спине, как наперебой угощали лимонными леденцами и пахучей жевательной смолкой!

      Конечно, весь этот гвалт был уже не в зале, а на школьном дворе.

      Больше всех радовался большой и пухлый Тит Минутка, который никогда не путался в названиях рек, поскольку сроду не знал ни одного. До этого часа он с тоской ждал экзамена, трескучего провала и унылых летних занятий. А потом – осенней переэкзаменовки. А еще – объяснения с папашей, водителем грузового тыквоката, который (папаша, а не тыквокат) был скуп на слова и скор на поступки. Теперь Тит, в жизни не получавший больше "шестерки" (то есть "средне с натяжкой"), одарил Авку дюжиной разноцветных стеклянных шариков и костяным шахматным рыцарем.

      Разбегаться по домам не хотелось. Надо было вместе отпраздновать неожиданную радость. И вот кто-то крикнул:

      – Бежим на озеро!

      – Ура, на озеро! Купаться! – весело завопили все, даже отличницы Марго и Розка. Даже смирный Томчик Вавага, который плавал, как оловянная ложка и за ним нужен был глаз да глаз.

      – Буль-буль-кувыркуль! – Это был у здешних мальчишек и девчонок особый "купальный" клич. -

      Кто соврёт, что плавать зябко,

      Тот сушеная козявка!

      И пестрая ватага ринулась от школы вниз по улице Стекольщиков.

      На бегу отдирали от рукавов, штанов и подолов осточертевшие кружева, совали их в карманы. Срывали с башмаков бантики. Кое-кто скинул и башмаки, потому что на дороге еще не везде просохли лужи, которые оставил ночной дождик. Башмаками хлопали друг о дружку, как ладонями, а иногда и приятеля по спине.

      Озеро лежало