совсем не хотелось покидать обжитый им маленький участок леса, даже в обмен на самый-самый большой. Оробевший от известия, он с волнением спросил:
– А куда? Я не хочу, мам. Здесь же хорошо. Давай не пойдём?
– Ты чего! – по-братски пихнул его Пашутка, – там будут… ого-го! Столько всякого будет!
Он уже напридумывал себе всего подряд, только описать не мог и поэтому просто обвёл в воздухе лапами большущий круг. Он показался ему огромным и тяжёлым, а потому пришлось повалиться на спину.
– Ой-ой, во-о-от так много! – замахал он лапами по воздуху.
– Не переживай, милый мой, – уловив опасения младшего сына, ответила мама, – я ни на шаг от вас не отступлю. Будем идти все вместе. И, если станет совсем страшно, мы обязательно вернёмся.
Но страшно не было.
Наутро всё семейство отправилось в путь. Прошли через поляну изрытую медведицей и углубились в густую, незнакомую медвежатам, тайгу. Древние деревья обступили семью со всех сторон. Их стволы иногда так плотно прижимались друг к другу, что не было никакой возможности пройти между ними. Тогда, даже не смотря на внушительную силу медведицы, они шли в обход. Ведь ни один медведь, даже самый огромный, не в состоянии тягаться со столетними таёжными великанами, целой дружиной, богатырями вросшими в землю. Какими же высокими и широкими они были! Чтобы оббежать их, требовалась целая вечность, а если посмотреть ввысь, то голова начинала кружиться, и казалось, что они шатаются так сильно, что вот-вот упадут. Но падали медвежата, а великаны продолжали стоять, прочно укрепившись корнями в земле.
Медведица хорошо знала дорогу и поминутно оглядывалась назад, отыскивая своих детей. Те не отходили от неё, идя ровно по следу, без страха, улетучившегося, даже не успев окрепнуть, но с любопытством осматривая свой новый дом. Огромный и таинственный.
Идти было легко. Давно отцвели самые ранние, блеклые цветки, уступив своё место яркому разноцветью предвестников близкого лета, особо сильно наполнявших открытые поляны, через которые проходила медвежья семья. Медведица не забывала обновлять метки на деревьях. Она обтиралась об стволы, тщательно обнюхивала их, тут же примечая новые подписи, оставленные другими медведями, проходившими её территорией.
– Мам, мам, а что ты делаешь? – спросил Пашутка, когда впервые увидел, как его мама, встав во весь своей великий рост, стала царапать когтями кору кедра.
– Я обновляю знаки. Они показывают другим медведям, что эта наша территория, то место, которое является нашим домом.
– Ой, а других много?
– Да, Мишутка, медведей много.
Братья принялись повторять за мамой, пусть знают все, что мама не одна! Только их метки выходили гораздо меньше и ниже, чем те, что оставались после могучих когтей старой медведицы.
Лес жил полной жизнью, радовался воцарению тепла. По ночам пение соловьёв долго не давало уснуть медвежатам, вслушивающихся в незнакомые мелодии, а днём многоголосое щебетанье птиц, заставляло ушки шевелиться во все стороны, от чего к вечеру они жутко уставали.
С