арестанты – выпускники разных школ, попавшие под подозрение «благодаря» доносам директоров. Меня спросили в лоб: нахожусь ли я, Адриана Штроль, в сговоре с этими студентами? Являюсь ли сообщницей?
Огласили список имен – ни одного знакомого.
На экранах под потолком замелькали лица – та же история.
На меня направили камеру, в глаза хлынул поток слепящего света. Очевидно, мое перекошенное от страха лицо транслировалось в другие комнаты для допроса, где томились арестованные стипендиаты.
Расспросы возобновились: состою ли я в сговоре с кем-то из вышеназванных преступников? Являюсь ли сообщницей?
Всякий раз я отвечала «нет».
Чуть слышное, безнадежное, но твердое «нет».
ЧЕН, МАЙКЛ – совсем юный на вид американец азиатского происхождения, с гладкими черными волосами, спускавшимися на воротник, и расширенными от испуга темными глазами. Спикер выпускного класса в средней школе Робака. С первого взгляда становилось понятно – ЧЕН, МАЙКЛ незаурядный, умный парень из категории ЦК-3.
ПАДУРА, ЛОРЕН – крепко сбитая девушка с крупными чертами и пепельной кожей; глаза с поволокой и, скорее всего, категория ЦК-2. Выпускница средней школы Ист-Лоренса, она старалась держать спину прямо, несмотря на наручники и закованные лодыжки. С первого взгляда становилось понятно – ПАДУРА, ЛОРЕН личность самодостаточная и наверняка, подобно мне, склонна задавать вопросы на уроках.
ЗОЛЛЬ, ЙОЗЕФ ДЖЕЙ – высокий, долговязый блондин с бледным лицом, в очках с толстыми линзами и усиками над верхней губой. ЦК-1, как и я. Спикер средней школы Рамсфелда и явно математический/компьютерный гений. С первого взгляда становилось понятно – ЗОЛЛЬ, ЙОЗЕФ ДЖЕЙ из тех, кого хочется иметь в качестве друга, его доброта, терпение и компьютерные навыки поистине неоценимы.
Все мы смотрелись не лучшим образом: покрасневшие глаза, дрожащие губы. Мы явно раскаивались в содеянном и явно были виновны. А еще – больше не напоминали старшеклассников. Скорее, детей. Насмерть перепуганных детишек, отчаянно тоскующих по маме с папой. Детей, не имевших ни малейшего представления о том, что происходит.
Внезапно меня пронзила чудовищная мысль – а вдруг кто-то из стипендиатов сознается в «заговоре»? Нас всех казнят?
Ожили динамики: есть тридцать секунд, чтобы сделать чистосердечное признание.
В противном случае один из стипендиатов подвергнется публичному, на камеру, «дисциплинарному взысканию» посредством ЛАД (локальной атаки дроном).
Обвиняемые онемели от ужаса. Темноволосый ЧЕН, МАЙКЛ открыл было рот, но с губ не сорвалось ни звука.
Лихорадочный взгляд ПАДУРЫ, ЛОРЕН затуманился от слез, однако она тоже молчала.
Внезапно я услышала собственный голос, тонкий, срывающийся. Он уверял, что мы не сообщники и вообще впервые видим друг друга…
Незримый палач продолжал безучастный отсчет: одиннадцать, шестнадцать, двадцать один… Двадцать семь, двадцать восемь…
Мое сердце грозило разорваться от