Вильгельм, еще не остывший от нанесенного ему оскорбления, после штурма и взятия Алансона приказал привести к нему тридцать два защитника замка, которые были схвачены на стене, и отрубить им руки и ступни. Искалеченные таким образом алансонцы (или люди графа Анжуйского) были отпущены куда глаза глядят «в качестве примера» тем, кто вздумает насмехаться над правителем Нормандии.
Как утверждают хронисты, крайняя жестокость была несвойственна бастарду Вильгельму Завоевателю. Такие случаи действительно редки в его герцогской и королевской биографиях. Однако алансонский случай описан едва ли не во всех биографических трудах о Вильгельме Нормандском. В одних им восторгаются, в других не приветствуют такую жестокость, обычную для той эпохи.
…Наведя должный порядок в герцогстве (но не сразу и с большими ратными трудами), Вильгельм Нормандский пожелал расширить свои и без того немалые владения. Но занялся он этим делом только после того, как окончательно «добил» своих противников в собственном феодальном уделе: графы и бароны окончательно замирились, недавние мятежные города исправно стали выплачивать наложенные на них огромные «штрафные» подати.
Дороги в Нормандии стали безопасны и для купцов, и для простолюдинов, чего давно не наблюдалось. Вновь оживились торговые причалы в портовых городах. Стала заметно полниться герцогская казна, поскольку сборы от торговли пошли в гору. Хозяева замков устраняли разрушения в их укреплениях, разумно не прекословя любому повелению сюзерена.
Историки потом скажут, что где-то к 1050 году герцогство Нормандия «объединилось» и «замирилось», то есть против власти герцога никто не поднимал ни рыцарского меча, ни дубины. Для Западной Европы XI столетия с ее жестокими нравами такая картина вполне выглядела идиллией. Теперь герцог Вильгельм мог подолгу жить в городе Руане, столице Нормандии, отдыхая от военных забот и ратных трудов. Но со своим рыцарским мечом он и не думал расставаться.
Вильгельм I совершает несколько чисто завоевательных походов в соседнюю Бретань и в провинцию Мэн, лежавшую к югу от Нормандии. Местные феодалы спайкой не отличались, равно как и желанием сражаться за соседа, во владения которого вторглись нормандцы. Больших сражений не случилось, города обычно открывали свои ворота и отдавались на милость развоевавшегося герцога Вильгельма. Иначе говоря, откупались без пролития крови.
Гарнизоны рыцарских замков тоже не отличались стойкостью и желанием держаться в осаде до последнего воина. Они просто «меняли место службы», то есть хозяина, платившего им хорошее, еще большее жалованье. И не скупившегося на обещания, которые зачастую забывались сразу же после достижения желаемого. Казна Нормандии в те годы позволяла «покупать вражеские гарнизоны», начиная с их начальников и кончая рядовыми воинами, самыми малооплачиваемыми из которых являлись лучники и пращники.
Покорив Бретань и область Мэн (на которую претендовал граф Жоффруа Анжуйский), герцог Вильгельм I умерил