вновь встречаюсь с националистами. Нас четверо. Покупаю для всех бутылку водки. Мы пьём из горла, по кругу. Каждый из нас одет в чёрное. С головы до пят. В тон этой тёмной ночи. За плечами спортивные сумки, в которых спрятаны маски, баллончики с краской, бутылки с зажигательной смесью, кастеты и биты. «Джентльменский набор», как мы его называем. Главный восседает за рулём чёрной машины.
Мы высаживаемся на рынке. Он безлюден: только длинные ряды металлических прилавков. Впрочем, мы знаем, что где-то ошивается охранник. Надеваем маски и устремляемся к закрытому ларьку с вывеской «Ливанская шаурма». Удары бит и камней сминают тонкий металл. Злой выводит синей краской на искорёженном ларьке «Смерть хачам!». Когда он дорисовывает восклицательный знак, появляются два полупьяных кавказца. Они замечают нас, видно, как в их глазах сначала пробивается ясность, а затем страх. Кавказцы пятятся назад.
Бетон, главный в нашем квартете, устремляется к ним с битой в руках. Когда кавказцы разворачиваются, чтобы бежать, могучий удар сбивает с ног одного из них. Второй бросается в бегство. Двое наших устремляются за ним. Мы с Бетоном валим первого на землю и избиваем его битами и ногами, упакованными в тяжёлые армейские ботинки. Во мне нет ничего кроме животной ярости. Она наполняет меня до краёв. И на миг я чувствую, что окружающий мир становится упорядоченным и наполненным. Это чувство полностью захватывает меня, наполняя внутреннюю пустоту. Я с остервенением бью кавказца битой. Где-то вдалеке раздаётся женский вскрик.
Кровавая пелена, застилающая глаза, сходит. Я вижу перед собой стонущего человека. Человека.
Возвращаются двое наших. На бите Злого – кровь. Мы прыгаем в машину и мчимся дальше. В другой район.
Магазин бытовой техники. Если верить Бетону, он «принадлежит хачикам». Мы верим, потому что нам надо верить. Здесь важно убедиться в отсутствии камер наблюдения. Бетон уверил нас, что утром провёл разведку. Мы выпрыгиваем из машины и разбиваем витрину битой. Истошным визгом заходится сигнализация. У нас есть две минуты до прибытия охранной службы. В разбитую витрину мы кидаем несколько бутылок с зажигательной смесью и прыгаем в машину. В зеркало заднего вида я вижу, как магазин охватывает пламя, похожее на беснующегося гигантского осьминога.
Бетон хохочет, будто умалишенный. Кревед распечатывает пакет с портвейном. Так мы празднуем нашу победу. И так я заглушаю совесть и страх.
Наша программа выполнена. Пора возвращаться. Бетон тормозит так резко, что портвейн выливается на чёрный свитер Злого.
– Блядь! – матерится он.
– У меня идея! – скалится Бетон.
Выйдя из машины, я понимаю – мы попали на автобусную остановку. Бетон ссыт на скамейку. Кревед допивает портвейн. Из-за поворота выплывает автобус, похожий на огромного жёлтого слизняка. Я вижу худое, вытянутое лицо водителя. Он кивает нам и открывает двери.
В автобусе человек восемь. Бетон хищно озирается по сторонам. Его безумный взгляд останавливается на семье кавказцев, разместившихся на заднем сиденье: худощавый отец семейства