необходимо, чтоб не съехать с катушек, и, выбирая между наркотой, техническим спиртом и самогоном, Тоху счел последний наименьшим злом. Так же полагал и штабс-капитан Шару, поэтому теперь вечерами прапорщик с логистиком коротали вечера за бутылкой и картами. Играли по маленькой – Тоху делать крупные ставки не позволяло жалованье, а штабс-капитан и без того был весь в долгах. Кружившим и в офицерском клубе, и в солдатских бараках разговорам о чудо-оружии, которое разрабатывается в Столице и вот-вот положит конец войне, Тоху предпочитал не внимать – это хуже, чем самогон и наркота.
«Дурь», спирт, самогон – как ни старались умельцы по части очистки, обитали Варди все равно регулярно травились с разной степенью тяжести. И даже если бы здесь никто не пил и не употреблял наркотиков, все равно вероятность отравиться или просто заработать расстройство желудка была очень велика. Вода здесь была дурная, для ее очистки должны были выдаваться специальные угольные таблетки, но их выдавать, разумеется, регулярно забывали. Да и в столовой зачастую можно было слопать такое, что едва успеешь до сортира добежать. Поневоле начнешь пить, хотя бы дезинфекции желудка ради. Говорят, способствует. Все вышеперечисленное, а также бытовой и боевой травматизм (вроде подрыва на минном поле во время охоты на сусликов) приводили в еще одно заведение, которое можно было считать источником развлечений Варди, – полевой госпиталь. Располагался он не в самом военном городке, а непосредственно на станции. Вообще-то это было довольно разумно. Поскольку поезда попадали под бомбежку, раненных во время пути по прибытии на Вардисаран-Конечную сразу отправляли в госпиталь, не тратя время на транспортировку. Однако причина, по которой госпиталь держали в стороне от городка, как уверяли некоторые, была не столько в этом. Просто непосредственно в гарнизоне госпиталь мог превратиться в то самое заведение, в котором, если верить профессору Рарве, царил идеальный подарок.
Полковник Муц последними словами клял покойного стратега и тактика, который, планируя поселение для обслуживания оборонной линии, не предусмотрел здесь борделя. Опять же, гражданских с женами-дочерьми, за счет которых обычно решается данная проблема, не имелась. А без баб служащие совсем взбесились бы.
А в госпитале милосердные сестрички готовы пожалеть несчастных парнишек, которых, может, завтра убьют. То есть на самом-то деле вероятность того, что завтра убьют, здесь мала – где фронт, а где Варди? Но бабе много ль надо, главное – уметь подкатиться. Шару, правда, говорил, что никого эти девки не жалеют, они, хитрые стервы, норовят поскорей залететь, чтоб их отправили в тыл, сохранив при том за ними воинское довольствие. Тоху это было все равно, окрутить бы он себя не дал, а визиты в госпиталь (предлог всегда находится) несколько скрашивали существование.
Он погружался в это существование, как в болото, и как-то забывалось, что идет война, казалось, что нет на свете ничего, кроме Вардисарана с его отупляющим бытом, пьянками, пыльными ветрами, песком