трупами. Даже если вам привезут вздувшийся труп вместе с милицейским протоколом, в котором говорится об отсутствии насильственных следов, не принимайте. Пусть везут в судебно-медицинский морг. Потому что патологоанатом с гнилостно измененными трупами не работает. Каждый такой труп заведомо подозрителен в отношении насильственной причины смерти. А то иногда возникает такая интересная, можно сказать, патовая ситуация. Милиция отпишется, что на трупе, пролежавшем неделю летом в квартире, нет следов насильственной смерти, а поликлиника откажется выдавать свидетельство о смерти – труп-то с изменениями, и попытается отправить его на патологоанатомическое вскрытие… Ирина Николаевна, разве я сказал что-то смешное?
– Извините, Дмитрий Алексеевич, – смутилась Ирина. – Я просто вспомнила один рассказ Шукшина, в котором спорили, кто должен делать в магазине прилавок – плотники или столяры.
– Хорошая ассоциация, – одобрил Ерофеев. – Тоже жизненная. В каждой профессии существуют свои профессиональные заморочки. Кстати, а почему вы все выбрали патанатомию, а не судебную медицину?
– Чтобы не вскрывать разложившиеся трупы, – сразу же ответил Денис.
– Очень веская причина, – Ерофеев притворился, что принял ответ за чистую монету. – Остальные думают так же?
– Нет, – Алена все не могла расстаться с привычкой непременно вставать во время ответа, – меня патологическая анатомия привлекает как исследователя.
– Но терапия или, скажем, урология – это ведь тоже вечный поиск диагноза, выбор правильного лечения, наблюдение за пациентом, – возразил ассистент. – Почему именно патологическая анатомия?
Алена молча пожала плечами.
– Всегда лучше быть тем, кто ставит оценки, чем тем, кому их ставят! – вырвалось у Данилова.
Алена посмотрела на него с такой ненавистью, что он тут же пожалел о своих словах. Ни одна шутка не стоила того, чтобы наживать себе врагов из-за нее.
– Это ваша мотивация? – улыбнулся Ерофеев.
– Отчасти – да, – легко соврал Данилов. – Но логический поиск привлекает меня в первую очередь.
– Хорошо, а что скажете вы? – Ерофеев посмотрел на Илью.
– Не люблю я клиническую работу, – серьезно ответил тот. – Жалобы, суета, вечные дрязги… А здесь – спокойно занимаешься своим делом.
– Ну, буду вынужден вас разочаровать, – Ерофеев вздохнул, словно подчеркивая, как ему не хочется кого-то разочаровывать. – Дрязг и у нас хватает. Вместе с суетой.
– Почему? – не поверил Илья.
– А вы никогда не задумывались, как строятся отношения патологоанатома с коллегами-клиницистами и администрацией клиники? – Ерофеев отложил карандаш, который уже полчаса вертел в руках, снял очки и начал протирать стекла полой халата. – Вы представляете себе сложность вашего положения?
– Нет, – признался Илья. – Никакой особой сложности я не вижу.
Данилов, благодаря своему врачебному опыту, сразу же понял, к чему клонит Ерофеев, но предпочел промолчать. Вопрос