новым боярином под неодобрительным взглядом Василисы выпили на посошок, после чего царь с трудом поднялся и, слегка пошатываясь, направился к выходу.
– И куда ж ты, сокол мой ясный? – грустно спросила Василиса.
– Кое с кем по душам потолковать надо, – сердито буркнул царь. – А ты чего расселся? – прикрикнул державный на царского сплетника. – Бегом домой. Сиди там и Янку охраняй, пока все не утрясется.
– Уже бегу. – Виталий захлопнул табакерку, засунул ее обратно в карман и выскочил из-за стола.
В последнее время домой ноги несли его сами. Что бы он ни говорил о собственном тереме, подворье Янки Вдовицы стало для него настоящим домом. Там его ждала любимая девушка с парой разбитных пушистых обормотов, без которых жизнь была бы так скучна!
3
На полпути к подворью Янки Виталий внезапно передумал. Он увидел впереди отряд стрельцов, двигавшийся в ту же сторону, сообразил, что это Гордон направил охрану к своей родственнице, сразу успокоился за Янку и резко вильнул в сторону, пока не попался второму отряду, который должен был охранять его персону. Вместо подворья юноша направил стопы в сторону трактира «У Трофима», решив, что пора загрузить работой свою новую свиту, состоящую из бывших пиратов. Однако дойти до него не успел. Из толпы горожан, случившейся на его пути, выдавился огромный бородатый детина и бросился ему в ноги.
– Не погуби, отец родной! – со следами на глазах завопил бородач.
– Малюта? – опешил Виталик. – Да встань ты, неудобно же. Народ шугается. – Юноша помог подняться палачу и затащил его в ближайший проулок. – Что случилось?
– Царь-батюшка запретил без тебя смертников трогать!
– Каких смертников? – нахмурился царский сплетник.
– Тех, что против государя нашего замышляли.
– Ассасины, – сообразил Виталик. – Ну и чего ты от меня хочешь?
– Выручай, отец родной! Который день без работы! Сапожок испанский все примерить не могу. Табуреточка моя с колышком без дела стоит. Сам придумывал, лично! Еще день-два, и я так без работы загнусь, что и смертнички вместе со мной загнутся.
– Чего?!!
– Так опыт же теряю! Квалификация падает. Когда ж ты на работу-то выйдешь, отец родной? Душа горит, руки чешутся.
– Тьфу! – сплюнул Виталик. – Твою б энергию да в мирных целях. Потерпи еще денек. Завтра мы с Гордоном навестим твое заведение, снимем допрос с злодеев. А сейчас извини, дела срочные у меня.
– Завтра, значится? – расцвел палач. – Ну, наконец-то! Слава тебе, Господи! Пойду колышек подзаточу, щипчики накалю, на крысах проверю.
– Так ты на крысах тренируешься, – невольно рассмеялся царский сплетник.
– А на ком же еще? Пищат, сволочи, душа радуется.
– Ну, иди тренируйся, маньяк, – милостиво разрешил Виталик. – Если ассасины завтра упрутся рогом и уйдут в глухую несознанку, разрешу испытать на них испанский сапожок.
Палач не пошел. Окрыленный посулами царского сплетника, он побежал! Юноша покачал головой и возобновил свое движение к трактиру.
В