не перегружать измученный мозг более сложным языком. Для того чтобы убедить ее что она не в аду, команда оделась в парадные зеленые мундиры дальней геологической разведки, по счастливому стечению обстоятельств оказавшимся цветом праведников в этом мире. Девочка безбожно нарушала предписанную Суховым диету, весь экипаж считал своим долгом сунуть «принцессе» шоколадку или батончик. Зина вообще давала ей укрытие от процедур Сухова и вдоволь вареников с клубникой. Достаточно трудно было объяснить девочке, что туалет находится в определенном месте, а не любом кроме стола и кровати. Сначала девочка цепенела при любом упоминании о своей прошлой жизни. А на просьбу Сухова раздеться для осмотра, она с кошмарной покорностью и слезами задрала юбку. Красный и всклокоченный Сухов прибежал ко мне, я впервые услышала, как этот тихий интеллигентный человек ругается матом. В дальнейшем медосмотром занималась только я, робкое предложение поступило, но я твердо объяснила, что можно считать меня матерью или старшей сестрой и Миата успокоилась. Тогда же выяснилась подлинная причина ее осуждения, дядька Миаты пользовался девочкой как наложницей с одиннадцати лет, любое неповиновение наказывалось либо плетью, либо голодом. Что он с ней делал, девушка назвала с не девичьей прямотой и грубостью. Однажды она не выдержала и попыталась сбежать, ее поймали, и она три недели провела в погребе, на просяной каше и воде. Потом был «воспитательный» разговор с дядюшкой. Ночью Миата взяла нож и отрезала родственнику воспитательный орган. Дядя выжил, но мужиком быть перестал. Чтобы не позорится и не быть обвиненным в убийстве, он обвинил Миату в колдовстве. О том, что происходило после ареста, Миата не рассказывала, а я не спрашивала.
Вадим как павлин распустил хвост и, судя по сияющим глазам девочки ей такое внимание было очень приятно. А я видела кошмары: цепи, дыбы, плахи, медных быков, плети, крючья и извивающиеся от боли люди, а я в это время захлебывалась кровью. Вонючей человеческой кровью. Через десять дней я не выдержала и пошла, сдаваться Сухову.
– Леня, – я нашла врача сидящим за микроскопом, его сухопарая фигура и неторопливые уверенные движения, почему-то подействовали на меня успокаивающе. – У меня проблемы и, похоже серьезные.
– Кира, – он повернулся ко мне – я уже давно жду тебя. С твоего возвращения с тобой что-то творится, давай попробуем разобраться.
– Возьми красную папку из сейфа. – сказала я.
Сухов оторопело посмотрел на меня, красная папка была в сейфе у каждого медика, но она лежала всегда заблокированная и никто не знал что в ней. Была только лаконичная инструкция: открыть исключительно по требованию специалиста по контактам. Существовали сотни версий что там может храниться. От инструкций по уничтожению корабля, до секретных паролей для разговора с Создателем. Все понятное дело ошибались. В красной папке находилась настоящая медицинская карта специалиста по контактам, вряд ли бы экипажи спокойно восприняли информацию что мы, не совсем люди, точнее