вампиры.
– Что?!
– А что такого? – удивился Шон. – Ты что, никогда не имел дело с вампиром?
– Н-ну… Не-ет!
– На самом деле высшие вампиры – довольно симпатичные, – пояснил Шон и, на секунду задумавшись, добавил: – Если, конечно, они хотят такими показаться. И вообще, многие из моих лучших друзей – вампиры.
– Н-но целый город вампиров…
– Да ладно тебе. Неужели ты думаешь, что они только тем и занимаются, что пьют кровь из приезжих?
– А чем они тогда, – подозрительно переспросил Шах, – занимаются?
– По правде говоря, именно этим, – не моргнув глазом, сознался Шон. – Только более изобретательно. Они кровь покупают.
– У кого?
– У проигравшихся, – пояснил Шон. – Все очень просто. Продувшийся в пух и прах игрок встает из-за стола, бежит, сломя голову, к ближайшему бармену, выцеживает из себя пинту-другую крови и снова бежит к игорному столу, шатаясь под тяжестью золота в карманах. Так что, – закончил Шон, – если увидишь бледного как снег типа с горящими глазами, не надо с воплем шарахаться от него – это не вампир, а всего-навсего невезучий игрок. Вампиры здесь, все как на подбор, лоснящиеся и розовощекие.
– А-а кто т-такие б-бармены? – выдавил Шах.
– О-о! – Шон наставительно поднял палец. – Вот их-то как раз и надо опасаться больше всего. Бармены – это самая худшая разновидность вампиров!
– А…
– Ага! – радостно воскликнул Шон, глядя на приближающиеся ворота. – А вот и первая местная достопримечательность!
Шах послушно уставился в том же направлении и выяснил, что столь восхитившей Шона достопримечательностью был пожилой монах, который стоял в воротах и, словно хоругвь, вздымал над собой здоровенный плакат.
– Оставь надежду всяк, сюда входящий, – вслух прочитал Шон и зевнул: – Не смешно. У его предшественника была надпись поинтереснее: «Куда стремитесь, вы, безумцы!»
– Но… но…
Шон оглянулся на побледневшего Шаха.
– В любом случае, – «успокоил» он его, – тут говорится про входящих, а мы въезжаем. Ты когда-нибудь слышал, чтобы в ад въезжали?
– Слышал, – огрызнулся пришедший в себя Шах. – И не раз.
– Сколько, ты говорил, у нас осталось? – спросил Шон.
– Ровно семь гвеллеров, – уныло отозвался Шах. – Со времен твоего последнего вопроса они не размножились.
– А жаль, – усмехнулся Шон. – Но ты прав. С горстью медяков в казино делать нечего. Да и вообще жить как-то скучновато. Надо срочно найти какого-нибудь местного фраера, который посчитает нас, то есть тебя, за лоха, которым ты на самом деле и являешься, и попытается ободрать, и тогда мы, в свою очередь… Ага, вот!
– Твои охотничьи… – начал Шах, но Шон уже тащил его за рукав навстречу заунывному пению: «Кручу-верчу, всех научу».
Источником сих заунывных напевов оказалось нечто, похожее на женщину, уныло склонившееся над тремя красными колпаками.
Возможно, в другой момент Шаха весьма заинтересовал тот