и начало расти большое чувство к Томасу Нойману.
По выходным дням они совершали небольшие экскурсии. Томас, рождённый и выросший в Гейдельберге, показал Марфе все его достопримечательности. Старый замок на склоне горы Кенигштуль – основную резиденцию правителей курфюстов Пфальца вплоть до конца семнадцатого века, разрушенный войсками Людовика Четырнадцатого в ходе войны за пфальцское наследство. Старый мост Карла Теодора, который украшала скульптура богини мудрости Минервы, являющаяся покровительницей Гейдельбергского университета, с четырьмя аллегорическими изваяниями, персонифицирующими первые его факультеты. Любимым местом Марфы стала университетская библиотека. Это архитектурное сооружение покорило Марфу не только изысканностью внешнего вида, но и тишиной читальных залов, которые магически притягивали её возможностью получить неограниченное количество знаний. Здесь, обложившись учебниками, они с Томасом засиживались далеко за полночь. Иногда Марфа засыпала, положив голову на скрещенные на столе руки, и тогда Томас терпеливо оберегал её сон.
На прогулках Марфа преображалась. С Томасом она чувствовала себя нежным цветком, находящимся под защитой внимательного садовника, несмотря на то, что была на полголовы выше его и крупнее. Они дурачились, догоняя друг друга, собирали осенние букеты из резных кленовых листьев, подолгу сидели на открытых террасках уличных кафе и ресторанчиков, пили горячий кофе со сливками и большими кусками рассыпчатого кухена, ели сочные свиные колбаски с квашеной капустой, кормили бродячих собак остатками обеда.
Первый семестр пролетел как одно мгновение.
Каково же было удивление Марфы, когда в начале второго семестра в аудиторию вошёл её друг Томас и представился преподавателем новой дисциплины профессором Томасом Нойманом. Она не знала, что делать в этот момент и как себя вести потом – краснела, бледнела, потела на протяжении всего занятия. Он напротив, как казалось, был невозмутим.
Томас Нойман объявил тему лекции и читал её воодушевленно, увлекая студентов интересными примерами из собственной практики. Те слушали его, не отрываясь, и даже задавали вопросы. Лишь Марфа не услышала ни слова – ей как будто набили уши ватой, настолько она была ошарашена появлением Томаса и неловкостью ситуации. Она даже не поняла, о чём будет лекция. Уставившись в одну точку письменного стола, она так и просидела до конца занятия будто каменное изваяние.
Томас задержался, нарочно неторопливо складывая учебники и лекционные записи в огромный кожаный портфель с позолоченными замками. А когда все студенты покинули аудиторию, Марфа на трясущихся от волнения ногах подошла к нему.
– Марфа, поговорим обо всём вечером после занятий, – сказал он коротко, глядя ей прямо в глаза. – Приходи в кафе «У Клауса» на Гауптштрассе, я буду ждать тебя в десять.
Марфа знала это место. Кафе располагалось