Заодно к вам заехали. Нас было десять детей и шесть взрослых.
– Припоминаю что-то такое. Кажется, я тогда первый раз был в походе к Астрахани.
Они говорили и говорили. Маша с легкостью находила темы для разговора. Это компенсировало некоторую нерешительность Руслана в общении. Ему нравилось внимание этой умной, симпатичной и – что уж там – привлекательной девушки. Не часто у него возникала возможность рассказать о себе, о своем детстве, об отце, которого он похоронил пять с лишним лет назад. О матери говорить он стеснялся, но собеседница была тактична и доброжелательна, и воспоминания о женщине, которая подарила ему жизнь, просто полились из него.
Вероника, его будущая мать, со своим мужем поселились в Калитве. Их первенец умер, не прожив и трех месяцев. Через год в зимнем походе к Волге ее муж получил воспаление легких и скончался уже около Кумшака в санях, которые тащили другие участники экспедиции. Его могила стала первой на кладбище этого поселка. Молодая вдова долго горевала, погрузилась в глубокую депрессию, а после ледохода попросила отвезти ее к могиле любимого человека. С могилы уходить она отказалась, сказала, что ляжет и умрет здесь. Сопровождающие долго упрашивали ее поехать назад, но она, уже с явными признаками безумия, агрессивно реагировала на их увещевания. В конце концов к могиле подошла тетя Зоя, сожительница отца, села рядом и стала что-то напевать на своем цыганском наречии. Пела, молчала, пела, молчала. Монотонные звуки и неравнодушное присутствие другого человека подействовали успокаивающе. Тетя Зоя сказала, что побудет рядом с горюющей женщиной. Вдвоем они просидели всю ночь у могилки, а утром пришли в дом отца.
Истинный характер отношений Рафика Камилова, отца Руслана, и тети Зои так и остался неизвестным никому. В этот мир они попали на два года раньше других, не по собственной воле, и жили чуть обособленно. Друг друга они называли братом и сестрой, но, разумеется, родственниками не являлись: в старом мире он был курьером узбекской наркомафии, а она цыганской баронессой, оба были приговорены к пожизненному заключению, но вместо тюрьмы выбрали переброску в новый мир.
Живя в их доме, Вероника не имела никаких обязанностей. Она была на полном попечении этой странной пары и только изредка помогала Зое в несложных домашних делах, особенно любила поливать цветы на клумбах. После того, как Вероника забеременела, Рафик стал называть ее женой. Если на нее саму рождение сына, казалось, не произвело никакого положительного, в смысле ментального здоровья, эффекта, то Рафику это явно придало новых сил. У него появился наследник и, значит, смысл существования в этом мире. Немногочисленные соседи-кумшачане отнеслись к рождению ребенка спокойно. А из Калитвы, где о событии очень быстро узнали, пришло лишь одно простое послание: если Рафик по своим узбекским обычаям сделает мальчику обрезание, его самого обрежут так, что других детей у него больше не будет.
Детство мальчика прошло на детской площадке в центре крошечного поселка, тогда состоявшего из семи-восьми дворов. Все дети росли, играли, кушали вместе под присмотром кого-то из взрослых. Потом вместе учились читать, писать и считать. Дрались, мирились, ябедничали, обзывались, дружили – и вместе