потому что тогда ее ребеночек станет красивым – так она сказала.
– Таким же красивым, как ты, – вот как она сказала. Не забудь это прибавить.
– И что ты сделала, Истра? – спросила я.
– Поцеловала ее. Она хорошая женщина. Она мне понравилась.
– И не забудь прибавить, что после этого она возложила тебе на голову миртовую ветвь, пала перед тобою ниц и посыпала свою голову пылью, – вставила Редиваль.
– Случалось ли такое раньше, Истра? – строго спросила я.
– Да, несколько раз.
– Сколько?
– Я не помню.
– Дважды?
– Нет, чаще…
– Раз десять?
– Нет, еще чаще. Я не знаю. Не могу вспомнить. Почему ты смотришь на меня так? Разве я сделала что-то дурное?
– Это опасно, это очень опасно! – сказала я. – Боги ревнивы. Они не терпят, когда…
– Доченька, ну что ты такое говоришь? – перебил меня Лис. – Божественной природе не присуща ревность. Боги, какими вы их себе представляете, это только вымысел и сказки поэтов. Мы говорили об этом тысячу раз!
– О-хо-хо! – зевнула Редиваль, лежа на спине и задрыгав ногами в воздухе, так что можно было рассмотреть все ее прелести (она делала это для того, чтобы смутить Лиса, потому что старик был очень застенчив). – О-хо-хо, сестрица богини и служанка раба! Откуда ты знаешь, кто будет наследницей в Гломе? Посмотрим, что думает Унгит насчет нашей божественной сестрицы!
– Кто может знать, что думает Унгит, – тихо сказал грек.
Редиваль устала кататься на спине. Она легла лицом в траву и тихо сказала, глядя снизу вверх на грека:
– Зато очень нетрудно узнать, что думает насчет этого Жрец Унгит. Может, мне стоит сходить и спросить?
Непреодолимый страх перед Жрецом снова проснулся в моем сердце и соединился со страхом за наше будущее.
– Сестрица! – сказала Редиваль, обращаясь ко мне. – Отдай мне бусы из голубых камней, те самые, которые тебе подарила наша мать.
– Я отдам их тебе, как только мы вернемся домой, – сказала я.
– А ты, раб, – продолжала Редиваль, глядя на Лиса, – научись вести себя с царевной. И почаще советуй отцу выдать меня замуж за какого-нибудь царя. Да не за любого, а за молодого, красивого жеребца с широкими плечами и густой золотистой бородой. Ты ведь вертишь моим отцом как хочешь, когда он запирается с тобой в Столбовой зале. Ни для кого не секрет, кто из вас двоих на самом деле царь Гломский!
На следующий год в стране случился бунт. Поводом к нему послужило увечье, которое мой отец нанес Тарину. Юноша сам по себе был такого незнатного рода, что даже не совсем понятно, как он умудрился попасть ко двору, но у его отца были дела с людьми более знатными, и ему удалось подговорить на бунт девять князей из северо-западных земель. Мой отец сам возглавил войска (надо сказать, что, когда я увидела его в полном боевом облачении верхом на его любимом коне, мое сердце зажглось до тех пор неизвестной мне дочерней любовью) и одержал победу. Обе армии понесли огромные потери – большие,