на палец кончик длинной косы. Кот уселся почти вплотную. Плечо к плечу, даже иногда посматривал на экран. И тут Пашу осенило. У него в голове выстроилась вся цепочка. Это же было так очевидно, а он, дурак, не увидел сразу, все тешил себя надеждой. Хотя… кто же мог подумать, что серокрылые… Такое могло быть только в двух случаях: Зов и… Вот про это «и» думать вовсе не хотелось. Лучше пусть это будет Зов. Просто Зов и ничего иного. Но факты говорили не в пользу этого варианта. А значит…
Где они встретились с феей? – Правильно, Паша чуть не сбил ее, когда она в явном расстройстве выбегала из двора, где жил серокрылый. Потом эти обнимашки… на душе стало совсем гадостно. Паша налил себе водки в бокал для шампанского, выпил ее залпом и даже не закусил. Зная Кота, не приходилось удивляться, что он не сказал своей девушке, как ни парадоксально звучит определение «своя девушка» по отношению к серокрылому… Так вот, он ей ничего не сказал о своем возвращении, чтобы не тревожить. Хотел сначала выздороветь хоть немного. А она, видно, заподозрила что-то и явилась. Увидела – приехал милый, а ей не сказал. Сделала выводы.
Паша с ненавистью откусил маринованный огурец. Налил еще водки. До нужной кондиции ее требовалось очень много.
На свадьбе эти двое встретились, наверняка, случайно. Хотя… Да не имеет, в общем-то, значения. Встретились – это главное. Так вот каких «котов» Ника имела в виду, когда Паша спрашивал, кто ее интересует. Ну ничего ж себе! Мать их так, всех этих котов!
Водка пошла не в то горло, чернокрылый закашлялся, посмотрел на раздражающую его парочку. Ника как раз подняла голову и что-то сердито сказала, Кот отвернулся, перестал смотреть на экран фотокамеры. Ну точно… поссорились. А потом классическая картина. Особенно зная дубового Кота. Нет, чтобы цветы подарить, на колени упасть и во всем покаяться – это не про него затея. Он просто будет ходить как привидение следом. То ли на жалость давить, то ли на совесть. Холодильная установка.
Паша оглядел стол, подвинул к себе поближе тарелку с колбасной нарезкой и мисочку с оливками. Нашел зубочистку и, задумчиво отправляя в рот одну оливку за другой, пытался не вспоминать. Но память упрямо подсовывала темную комнату. Кровать, плотно задернутые шторы на окнах, тяжелый запах свечей. Кровь на бледных губах. Невидящие синие глаза с болезненными тенями. Батистовый платок, сжатый в руке… Бажена. Ника. Так вот кого напоминала ему синеглазая фея! Зубы скрипнули. Парень разжал руку, бросил на стол сломанную зубочистку. Чертыхнувшись, увидел, что проколол палец и ладонь. Лизнул ранку, чувствуя на губах привкус собственной крови. Глянул вокруг, убедился, что никто не видит, и быстро заживил повреждение.
Слава с Инной собрались уходить. Гости тоже потихоньку расходились, исчезая в летней темноте. Слышались голоса, сигналы машин, и шуршание шин по асфальту.
Ника все так же сидела за столиком и смотрела на экран камеры. Паше стало ее жалко. Она работала весь день, наверняка хотела отдохнуть и все-таки держалась. Лицо совсем бледное, под глазами залегли тени. Кот встал и протянул руку