глазами смотрела на него. Голыш был серый, с красноватой прожилкой посредине, и весил около килограмма. Ладонь на вид казалась раза в три больше той, что была у Нины на самом деле. Свежий шрам, начинаясь от места, где должны были быть мизинец и безымянный палец, тянулся через ладонь, подныривал под голыш и скрывался за запястьем под рукавом из грязного, свалявшегося меха. Нина крепко сжала камень, почувствовав боль в отсутствующих пальцах, медленно размахнулась и бросила. Звука удара она не слышала. И вообще, почему-то этот сон оказался беззвучным. В месте падения лед слегка прогнулся, в стороны брызнули короткие светлые трещинки. Камень отскочил, оставив белесый след, и заскользил по льду.
Она встала и, прихватив несколько камней, подошла к торосам.
Раз за разом она бросала камни на лед – так, чтобы следующий падал на несколько шагов дальше. Последний упал за серединой речки, но и там не смог пробить корку льда. Нина облегченно вздохнула и снова почувствовала нечеловеческий голод, заставляющий терять последние силы. Напрягая волю, она попыталась подавить его. Но голод не уходил, забыть или прогнать его не удавалось. Он только на время, пока она бросала камни, затих, притаился, и теперь обрушился на нее в полной мере так, что закружилась голова и в глазах поплыли багровые червячки. Нина тяжело осела на торчащую льдину.
Круговерть в голове постепенно улеглась.
Нина вышла по пологому берегу к куче хвороста, где сидела раньше, подняла с земли запорошенную инеем молодую елку с обломанной верхушкой. Она перехватила ствол наперевес и, вперив глаза в тускло-желтый солнечный диск, что-то яростно прокричала ему – раз, другой, третий… Смысла беззвучного крика Нина не запомнила, но твердо знала, что трижды кричала одну и ту же фразу… Она почувствовала, как наполняются мышцы прежней силой, которой должно было хватить для задуманного.
Легко перемахнув через торосы, она оказалась на гладком льду. В черной прозрачной воде под ним стелились причесанные течением водоросли и пучки длинной прибрежной травы. Нина на полусогнутых ногах медленно зашагала вперед.
Лед прогибался все сильнее, каждой ступней Нина чувствовала, как что-то лопается внутри него. Заросшее дно отдалилось и исчезло. Нина осторожно опустилась на колени, потом легла на дышащий под ней лед. Она не смотрела далеко вперед – только на пять-десять шагов, но знала, что пройдена едва ли треть пути. Полуобняв ствол, она ползком продвигалась дальше и дальше, поочередно подтягивая то правую, то левую ногу, стараясь, чтобы большая часть тяжести тела приходилась на елку. Сквозь бесцветную корочку льда просвечивала та же черная вода. Ползти было тяжело, еще тяжелее было передвигать елку. Она скользила плохо, приходилось всем телом распластываться по льду и одной рукой подталкивать ее вперед.
Струйки пота текли по шее и спине, затекая на бока. Стало жарко. Она приостановилась, переводя дыхание, и первый раз глянула вдаль перед собой. Берег казался рядом. Она осторожно оглянулась, перевалившись на бок. Так и есть, больше половины осталось позади. И тут ее охватило