ко начинал просыпаться, но дни давно не бывают обычными, и слишком многие встречают дни с рассветами, отсчитывая каждый день до Игр – заполняя улицы поселения. Марк не хочет встречать знакомых и не хочет обсуждать свой жребий. Решение давно принято, продуман каждый шаг, и, всё же –Марк даже малодушно думает выкинуть кристалл и подобрать вместо него кусок железа – скорее абсурдной шуткой, и лишь безумец стал бы отказываться от Игр. Величайшей чести для любых намерений – и Марк сжимает кулак так, что, кажется, навсегда грани кристалла отпечатаются в ладони. Ему всегда было спокойнее у подножия колонн акведуков, у пьющих их воду деревьев – как, говорят, далеким их предкам на Теллус было уютнее при виде огня; то, во что сложно поверить спустя многие столетия, и, может быть, когда-нибудь его потомках будет неуютно при виде листвы.
Буря занимается за толщей купола, и песчинки делают небо клубящимся, мутным и красным.
Марк возвращается к обеду, и едва минуя ворота знает – каждый в доме ждет его жребия.
Ждет каждый из слуг, приветственно кивая, не решаясь спросить – и Марк не говорит им, то, что и так они узнают совсем скоро. Родители сидят в столовой, за накрытым столом – отличными гражданами, не отменяя правил даже в самые особые дни, но и не притронувшиеся к пище.
Марк выкладывает камень на стол- небольшой кристалл кремнезёма, и его мутные стенки вдруг кажутся самым дорогим, что только было в их доме. Марк вытянул светлый камень, и мама закрывает рот ладонями, а потом смеется –довольно и счастливо, как должны матери тех, кто избран для Игр; поразительным совпадением с идеальной картинкой – она действительно рада.
– Слава Марсу. Тебя выбрали, – говорит мама. – Ты будешь участвовать в Секулярных Играх.
Отец сжимает губы в жесткую линию, вздыхает, и всегда был против Игр – неверной реакцией верного гражданина. Он не может изменить жребий, и слишком разумен для того, чтобы не играть в игры Консула – для любой фамилии честь отправить детей на Игры. Честь ведет к величию, величие ведет к власти, власть ведет к процветанию –а к чему еще должен стремиться человек.
– Это хорошо, – наконец, произносит отец.
Они все ждут его слов – и мама облегченно смеется снова, встает из-за стола, забывая об обеде, и подходит к Марку. Он уже выше неё, и мама смотрит с гордостью, снизу вверх, сияя улыбкой. Слуги начинают перешептываться, не сдержавшись, прямо при них – достаточно тихо, чтобы нельзя было разобрать слов. Почему-то Марк надеялся, что отец скажет иначе – смешно, как угодно иначе, но он умеет не удивлять. Марк смотрит на него, долго, с вопросом, и отец отводит взгляд.
– Так и должно было быть. Ты лучший пилот в выпуске. Лучший навигатор. Я знала, я всегда знала! – мама берет руки Марка в свои, сжимая. – Первые Секулярные Игры нового века. Ты прославишь нашу фамилию. Мы должны принести самые щедрые жертвы богам. Марсу, конечно же Марсу, Урану, Нептуну, почтим Плутона в честь предков, позовем соседей, они будут вне себя от зависти!
– Ну не самые щедрые, – добавляет отец со сварливой шуткой. – Богам достанется и на Играх.
Прославит, даже если не так, как представляет мама, и Марк неловко улыбается в ответ. Они считают его скромным, старательным, упрямым ребенком –каким он был когда-то, каким он был удобным, хотя у них достаточно причин считать иначе. Мама подобрала бы ему лучший наряд, если бы форма для Секулярных Игр еще не была одобрена самим Консулом. Древним ритуалом, впервые восстановленным в новом веке – первые Секулярные Игры в честь богов и не только богов.
Игры покажут, сколь велик Марс. Игры дадут ему силы.
Мама начинает подготовку к празднику тут же, забыв об обеде – утягивая слуг в украшение залов и приглашения гостей, вторя игре в празднество, вопреки перебоям воды и слухам о голоде в плебейских округах- в неудачное или наоборот,
Как раз удачное время.
***
Отец кивком зовет его за собой из главного зала.
Праздник завершен, мама принимает вечернюю ванну, и слуги тихо гремят, прибирая посуду и украшения. В бокале отца еще парит несколько пальцев дистиллята, он кажется мягче, но Марк уже знает – обманчивым ощущением. Они выходят на балкон, и воздух снаружи чуть менее полон запахами, чем воздух дома, и так же спокоен. Уличное освещение приглушено, и небо темное и блеклое за сводами купола. Глаз теряет толщину пластика, и, кажется – если подпрыгнуть, можно легко оказаться за пределами их сектора, на пустынной ржавой равнине.
Кажется, будто стена между ними и поверхностью планеты иллюзорна, не имеет веса –чувством свободы, как если бы Марк мог прожить там хоть час. Отец ловит его взгляд и его мысли –потому что знает его даже дольше, чем сам Марк помнит. Он отпивает маленький глоток и говорит – как говорил бы с почти взрослым, но – с еще ребенком, на самом деле.
– Колонии перекрыли поставки воды. Теперь официально.
Марк кивает, ничуть не удивленный – новость уже разошлась по округам патрициев. Завтра об этом узнают и плебеи. Главная новость дня – не такая уж новость, на самом деле, и он старается отвечать с беспокойством – как, наверное, ждет