вспышка дизентерии.
Поток беженцев продвигался дальше вглубь страны. Вскоре мы покинули Махачкалу. Поднялись на пароход, который отправлялся в Красноводск.
Беженцев с маленькими детьми пропускали к лестнице, которая вела вниз, в трюм парохода. Мне и сестре было соответственно 9 и 11 лет, и нашу семью разместили на палубе.
Была глубокая осень, Каспийское море разбушевалось, сильный холодный ветер каждый раз захлестывал на палубу гребни огромных волн.
Борт парохода, края палубы покрывались коркой льда.
Было голодно и холодно. Эпидемия сыпного тифа и дизентерии косила людей. На палубе стояли кабинки туалетов и к ним тянулись вереницы очередей. Не раз я видел, как за борт в море сбрасывали какие-то мешки. Потом я узнал, что так хоронили умерших.
Из Красноводска, проехав всю Туркмению с запада на восток, мы переехали в город Чарджоу, где обосновались до возвращения на родину.
В памяти остались и лечение по поводу отмороженных на пароходе пальцев ног, и несколько тяжелых лет, когда утром мы съедали весь дневной паек хлеба, а затем весь день, – и так каждый день, – ощущалось мучительное чувство голода.
Не было молока, овощей и других элементарных продуктов питания.
Осенью 1944 года наша семья вернулась в родной город Сороки, когда фронт был близко, и Кишинев еще не был освобожден.
Наступил долгожданный День Победы, радость и ликование. Мы с ребятами отправились на экскурсию по родным местам, забрались в знакомую нам пещеру и высекли на белом камне дату – 9/V-45 г.
После войны мы узнали, что вся семья Пинкензон – Муся с родителями, дедушка и бабушка – была расстреляна фашистами в 1943 году у обрыва над Кубанью.
Они разделили участь многих евреев, казненных в ту страшную пору.
Здесь и проявил Муся те черты, о которых я рассказывал.
В тот последний день скрипка была с ним, он бережно прижимал ее к сердцу. Перед расстрелом немецкий офицер приказал ему сыграть…
Он заиграл «Интернационал» (в то время это был гимн Советского Союза). Опомнившись, немцы открыли огонь. Муся упал.
Это был его вызов врагу, а оружием была скрипка.»
Спустя много лет – в 1975 году – дети Усть-Лабинской школы, в которой Муся учился в годы войны, приехали в Молдавию, на его родину.
Они подарили нам альбом, в котором были интересные рисунки, исполненные детьми, стихотворения, посвященные Мусе, а также свидетельские показания его учителей и одноклассников, в которых рассказывали о юном герое и его подвиге.
Вот некоторые из них.
Воспоминания Владимира Федоровича Забашты, одноклассника Муси:
«Впервые я увидел Мусика, когда его ввела в класс директор нашей школы Г. В. Петровская. Мальчик небольшого роста, в светлой рубашке, в коротких штанишках смело вошел в класс. Шел урок географии, вела урок Е. П. Сахно.
Мусю посадили за третью парту. На перемене все окружили мальчика, нам интересно было узнать, как его зовут, кто его родители. Я сразу же подружился с ним, и домой