одной из стен принц Кэлер деловито ощипывал сочный виноград с особо приглянувшейся ему кисти и никак не мог остановиться. Пока-то дело дойдет до ужина, а кушать принцу хотелось уже сейчас. Джей тоже украдкой дергал ягоды, просто потому, что к ним тянулись его загребущие руки.
В зале звучала тихая музыка. Гости оживленно обменивались первыми сплетнями и шутками, осторожно выясняя вопрос о том, кого Лиенский провозгласит Хозяйкой праздника. Основная масса приглашенных отиралась у столиков со сластями, легкой закуской и винами. Эти вина и были самой веской причиной, заставившей лоулендцев явиться на праздник к сумасшедшему Элегору.
А сам организатор обязательного для Новогодья официального мероприятия, герцог Элегор Лиенский, стоял у дверей залы. В честь праздника весны, зелени, возрождения природы он был, как всегда, в черном. Но обшлага и воротник церемониального камзола покрывала богатая вышивка серебряной нитью – все те же вездесущие лозы. Кроме того, следуя традициям, молодому богу пришлось нацепить и фамильные украшения.
С приклеенной к губам сердечной улыбкой герцог встречал гостей и повторял, как попугай:
– Прекрасный день, графиня Лидис, граф Хантич! Рад вас видеть, проходите, послушайте менестрелей. Я знаю, графиня, вы тонкий ценитель искусства (особенно в постели)!
– О, герцогиня Ванесса! Счастлив лицезреть вас, прекрасная леди! Прошу в залу. Кондитер уверяет, что ему особенно удались орешки в креме. Отведайте, умоляю (еще немного, и ни один корсет ты на себе не затянешь, жирная корова)!
Мысленные комментарии к любезностям хоть немного скрашивали мучительную церемонию приветствия.
Гости проходили чуть дальше в залу, где слуги подносили мужчинам венки из лоз, а дамам броши из листа винограда и грозди ягод – символы праздника. Хрупкие на первый взгляд украшения отличались особой прочностью благодаря заклинаниям твердости и сохранности.
Для особо почетных гостей у Элегора были припасены броши и венки из серебра и драгоценных камней. Эти украшения бог создавал в своей мастерской лично. А к категории почетных герцог причислял короля Лимбера и принца Рика по необходимости, а также, по зову сердца, своих друзей, среди которых числились Лейм и Кэлер, Элия относилась к особому разряду «леди Ведьма» и должна была получить драгоценную брошь.
Запас улыбок и вежливых фраз стремительно убывал, остатки терпения таяли, как тонкий ледок под жарким солнцем экватора, а поток гостей все не иссякал. В какой-то момент герцогу начало казаться, что число прибывающих дворян превосходит количество разосланных приглашений как минимум в пять раз. Элегор дал себе зарок обязательно «поговорить по душам» с секретарем.
А неумолимый, убеленный сединами мажордом старой закалки, доставшийся юноше в наследство от отца, продолжал провозглашать новые титулы и звания вновь прибывших, стук его церемониального жезла, увитого лозами, звучал, как молоток, вгоняющий в гроб последние гвозди. Пусть в Лоуленде и была принята кремация, но про гробы герцог слышал достаточно, чтобы сравнение упрямо лезло на ум.
Но