устроиться к нам. Правда, его выгнали еще на втором курсе и он мало на что мог рассчитывать. Он даже не стал ничего присылать – наверное, заранее решил, что его не возьмут. Когда он позвонил, я был в Швейцарии. В тот день я упал, растянул связки и сидел злой в кафе, наблюдая, как за огромным окном катаются богатые утырки. Только вечером я просмотрел пропущенные вызовы и отправил ему смс: «Меня нет в городе, но ты приходи, не стесняйся, я поговорил насчет тебя». Ответил его брат Максим. Было очень стыдно. Но я давно планировал эту поездку и не мог все бросить только для того, чтобы Лысый прошел собеседование. Мне казалось, такой большой дядя справится сам.
Что же случилось с Лысым? Он, как бы это сказать, выпал из обоймы. Что-то в процессе его социализации пошло не так. Что-то сдвинулось на миллиметр, а потом все стало криво и еще кривее. И вроде мозги у него были на месте. Пил он не больше меня, играл даже меньше. Работал охранником. Понимаю, не я виноват в том, что случилось с Лысым. В этом виноват только он сам. Даже не так: человек не сам творит свою судьбу, он только использует случайные возможности, которые дает ему жизнь. Надо было просто попасть куда надо в первый раз, в остальные разы было бы легче. Но Лысому казалось, что легче всего продырявить свою голову. И мозги у него стали не на месте, а на обоях и на ковре. Я видел фото.
С Лысым связана одна примечательная история: когда сосед-таджик не дал ему траву в долг, он подбил нас всей толпой отпиздить барыгу и разгромить хачовский минимаркет. Накурился, захотел жрать и рефлекторно приперся в этот самый минимаркет. Он уже тогда был немного того. Иногда он мне снится, приглашает покататься на красном кабриолете. Я соглашаюсь, но никогда не успеваю доехать до конца – встаю на заднее сиденье, падаю с кровати и резко просыпаюсь. Эта машина – из какого-то клипа, его крутили в начале нулевых. Не знаю, почему мне постоянно снится эта машина.
Когда это накрывает, у меня как будто темнеет в глазах, учащается дыхание и сердцебиение, я не могу ни на чем сосредоточиться и вижу единственный выход в том, чтобы прыгнуть с крыши, утопиться, повеситься либо нажраться таблеток. Не то чтобы я хотел заставить т. н. друзей стыдиться. Я не хочу манипулировать никем. Проблема в том, что, когда это накрывает, я уже не могу это контролировать. Мне хочется сделать это просто так, от самой бессмысленности существования. Однажды, когда мне было особенно хуево, я даже сходил в ЦС, и стало еще хуевее. Я понял, насколько мне отвратительны эти люди и все люди вообще. Зато у меня появилась мечта. Иметь раба. Ну, такого же ебанутого, но менее авторитетного, чтобы исполнял мои желания и не спорил со мной. Чтобы мы мыслили примерно одинаково.
Первого января, как обычно, никто из моих «друзей» не пришел. Я гулял у Техноложки, и меня схватил за рукав какой-то утырок. Сначала я решил, что это бомж, но от него не воняло. Он попросил двести рублей на еду и заглянул мне в глаза. Я увидел бездну, ночь стала еще темнее, чем была. Он сказал: «Выеби меня и разрежь на мелкие кусочки». Я решил, что окончательно ёбнулся.
Подвел