костры, возле огня грелись люди, одетые в военную и гражданскую одежду.
В центре лагеря стояли двое мужчин в новых шинелях без погон. Вернее, один из них, постарше возрастом, не стоял, а сидел на подводе. Левая нога у него была забинтована. Судя по тому, что перед ними все вставали по стойке «смирно» и что-то докладывали, это были командиры. «Вот они-то мне все и расскажут», – подумал Олег.
Наконец-то Уваров увидел то, что хотел. К командирам под конвоем подвели его друзей со связанными за спиной руками. К группе присоединились еще трое, по-видимому, тоже командиры. Один из них был в зеленой, как у пограничников, фуражке, другой в пилотке, третий – в обычной армейской фуражке и со звездой на рукаве. Все они были вооружены советскими и немецкими автоматами. Олег поднял карабин и через прицел начал разглядывать людей, допрашивающих Николая, Максима и Яниса. Что они говорили, услышать было невозможно – далеко, да и общий шум лагеря мешал. Уваров решил, что если возникнет угроза жизни его друзей, то он будет стрелять врага на поражение и сразу всех. Лучше одним махом обезглавить противника, остальные сами разбегутся. «Без пастуха и овцы не стадо», – говаривал когда-то прапорщик Доломанчук.
Вдруг с противоположного, невидимого из-за тумана берега озера раздалось несколько выстрелов. Сначала три пистолетных, а затем четыре или пять винтовочных. Спутать эти выстрелы с чем-то другим Олег не мог, сколько за свою жизнь он наслушался подобных звуков…
Глава 4
Андрей пришел в себя. Что случилось? Что произошло? Он ничего не мог понять. Все тело болело и ныло, голова кружилась и сильно болела, во рту ощущалась сухость, хотелось пить. Немного тошнило. Тяжело было дышать, ощущался недостаток кислорода. Стало очень холодно.
Кругом было светло, но в то же время ничего не было видно. Словно все в белом тумане.
– Есть кто живой? Отзовитесь! – крикнул в белую пелену Григоров. Рядом с собой он нащупал свой трофейный автомат и взял его в руки. – Левченко! Тишко! Где вы?
– Здесь мы, лейтенант, здесь. Не кричи так, а то горло заболит, – раздался из тумана голос Левченко. – Подползай к нам, командир, мы сзади тебя сидим. Да шинельку не забудь, а то на дворе не май месяц.
Андрей, подхватив свою шинель, которой укрывался, и автомат, пополз на коленях на голос Левченко. Возле Григория Васильевича со всех сторон, прижавшись друг к другу, лежали и сидели бойцы его взвода. Все были в шинелях, на головах – пилотки с отвернутыми краями, натянутыми на уши. Недалеко от Тишко примостился Ганс Штольке.
– Давайте, товарищ лейтенант, к нам. Вместе теплее. Хотите водички испить? – протянул ему флягу с водой один из бойцов.
– Спасибо. Действительно что-то в горле пересохло. Состояние такое, как будто после перепоя. – Сделав несколько больших глотков из фляги, Григоров обратился к Левченко: – А девушка где? И вообще, что случилось, я ничего пока не понимаю?
– За Оксанку не беспокойся, лейтенант. Вон