дал Роберт, – и гостьи в один голос выразили изумление.
– А мы все были, – заявила мисс Мэри, – и мама, и даже папа; трудно было уговорить его, но Ханна настояла; правда, во время проповеди немецкого священника, члена секты моравских братьев, мистера Лангвейлига, он задремал и так клевал носом, что мне было за него стыдно!
– Был там и доктор Бродбент, – воскликнула Ханна, – вот прекрасный проповедник! А на вид никак не скажешь – такое у него грубое лицо!
– Зато славный человек, – вмешалась Мэри.
– Да, хороший, полезный человек, – подтвердила мать.
– А выглядит как мясник, – вставила гордая красавица Гарриет, – я не могла смотреть на него, я слушала, закрыв глаза.
Мисс Хелстоун нечего было добавить, – она никогда не видела доктора Бродбента и теперь глубоко почувствовала свою невежественность. Наступила третья пауза, и пока она длилась, Каролина размышляла о том, что она, в сущности, просто наивная мечтательница, оторванная от настоящей жизни, не знающая людей и не умеющая жить их жизнью, всецело поглощенная тем, что происходит в белом домике: весь мир для нее сосредоточен на одном из обитателей этого домика. Она понимала, что так не годится и что рано или поздно все это придется изменить; не то чтобы ей хотелось во всем походить на сидевших перед нею дам – нет, ей только хотелось бы иметь хоть немного больше уверенности в себе, не чувствовать себя подавленной их превосходством.
Разговор не клеился, и, чтобы хоть что-нибудь сказать, она предложила гостьям выпить по чашке чая, хотя эта любезность стоила ей больших усилий. Миссис Сайкс уже начала было отказываться: «Мы, конечно, очень благодарны за приглашение, но…» – когда в комнату вновь вошла Фанни с поручением от мистера Хелстоуна.
– Джентльмены проведут у нас весь вечер, мисс.
– Какие джентльмены? – полюбопытствовала миссис Сайкс.
Каролина назвала их имена; мать и дочери обменялись многозначительными взглядами: для них общество молодых священников было совсем не тем, чем оно было для Каролины. Суитинг был их любимцем, нравился им и Мелоун – как-никак, он тоже носил сан.
– Что ж, раз у вас еще гости, я думаю, и нам следует остаться, – заявила миссис Сайкс. – Провести вечер в обществе священников всегда приятно.
Каролине пришлось проводить дам наверх, помочь им снять шали и поправить прически; когда они кончили прихорашиваться, она снова привела их в гостиную и принялась занимать, как умела, показывая им книжки с гравюрами и всевозможные вещицы из «Палестинской корзинки». Покупать она была принуждена, но неохотно вносила свою лепту, и когда эту громоздкую корзину приносили к ним в дом, она, кажется, предпочла бы купить всю целиком – будь у нее деньги, – чем пополнить ее хотя бы одной подушечкой для булавок.
Не лишнее сообщить для пользы тех, кто не au fait[39], что представляет